Я вдруг подумала о покойном коллекционере из Павловска. И онекрологе, подсмотренном мной в метро. Трагически погиб. Кажется, там былаименно эта фраза. Черт возьми, можно ли считать смерть Быкадорова трагическойгибелью? И почему я решила, что картина как-то связана с Гольтманом? Ведь онколлекционировал живопись барокко, а это совсем другие имена….

Я отогнала мысли о коллекционере, я спустила их в воронкувместе с уходящей водой, насухо вытерлась и спустя полчаса уже подходила к“Валхалле”. Доска лежала в полиэтиленовом пакете, завернутая в наволочку: япросто не могла расстаться с картиной, это становилось похожим на тихоепомешательство.

…Первым, кого я увидела, был капитан Марич. Я наткнулась нанего возле книжного магазина “Недра”, куда периодически заходила поглазеть наальбомы по живописи. И поздороваться с милой молоденькой продавщицей, которая взнак особого расположения иногда пускала меня за прилавок.

— Добрый день, Катерина Мстиславовна, — вежливопоздоровался Марич. — Опаздываете.

Только тебя здесь не хватало, подумала я и инстинктивноприжала к себе пакет с картиной.

— Сами понимаете, — хмуро сказала я. — Трудноприйти в себя после вчерашнего.

— Вам помочь? — предупредительная лапа капитанапотянулась к пакету.

— Ничего, мне не тяжело, — я отпрянула от Марича,как от паука-сенокосца.

— Как себя чувствует ваша подруга?

— Более-менее. Она уехала к детям, в Зеленогорск.

Ведь никакого уголовного дела не возбуждено, насколько японимаю?

— Правильно понимаете. У меня к вам будет нескольковопросов. Я насторожилась.

— Для этого не обязательно было тащиться сюда в такуюжару. Могли бы известить меня повесткой.

— Я предпочитаю неформальное общение.

Конечно, ты предпочитаешь неформальное общение, никакихследов тяжкой милицейской работы на лице. При известной доле воображения тебяможно принять за какого-нибудь бизнесмена средней руки с обязательным наборомиз подержанного “Фольксвагена”, ботинок “Саламандра” и отдыха где-нибудь впролетарской Анталии…

Под неусыпным оком Марича я отперла двери галереи.

Для того чтобы осмотреть ее, Маричу хватило двух минут. Покаон знакомился с экспозицией, я успела сунуть пакет в ящик стола и запереть егона ключ.

— Н-да, — вынес свой вердикт Марич, меланхоличнобарабаня пальцами по одному из ованесовских козлов. — Не Эрмитаж.

— Вы разбираетесь в живописи?

— Нельзя сказать, что разбираюсь. Это все питерскиехудожники, да?

Вернее, питерский художник. Лаврентий Снегирь, мастер незамысловатыхпейзажей и даже не член Союза.

— Да, это все питерские художники, —надменносказала я.

— Мне нравится Рубенс. А вам?

— Вы ведь не за этим сюда пришли, правда? Марич сделалвид, что пропустил мое замечание мимо ушей.

— Кстати, о Рубенсе. У покойного Аркадия Аркадьевичабыло несколько рисунков Рубенса. Большая историческая ценность.

— Счастливчик.

— Так вот, рисунки среди прочего похитили неделю назад,я говорил вам. Одним из похитителей, и это теперь установлено, был бывший мужвашей подруги.

Ты должна держать себя в руках, Кэт. Я опустила руку вкарман платья и нащупала ключ от ящика стола. Это придало мне уверенности.

— И вы решили, что они могут всплыть в моей картиннойгалерее? Это просто абсурд, капитан, вы должны понимать, что художественные ценноститакого уровня через никому не известную нищую галерею не продашь. Разве чтогде-нибудь на “Сотбисе”, и то как минимум год спустя.

— Вы полагаете?

— Не держите меня за дуру.

— Да нет, — Марич тотчас же пошел напопятный. — Я не подозреваю вас…

— Слава богу.

— Тем более что почти все похищенное мы нашли. Играбителей задержали по горячим следам. Скрыться удалось только господинуБыкадорову.

— Ненадолго, — я цинично выгнула губы. —Рубенс вернулся к законному владельцу?

— Да.

— Вы сказали — “почти все похищенное”, — явсе-таки не удержалась, жгучее любопытство накрыло меня волной. — Значит,было еще что-то, чего найти не удалось?

— Ну, это мелочи. Пара миниатюр и витражный проект ванАльста [9]… Две работы без указания авторства. Задержанныесообщили, что все это осталось у покойного господина Быкадорова.

Ни слова о доске, хотя она вполне может проходить подтермином “работа без указания авторства”. И все же я воспрянула духом.

— Во-первых, ван Альст — это не мелочь, а весьмапочитаемый живописец. И во-вторых, проще всего валить на покойника. Потряситеваших задержанных.

— Да, может быть, вы и правы. Но дело в том, чтозадержанные еще не знали тогда, что господин Быкадоров умер.

— Чего вы от меня хотите, капитан?

— Я подумал…

— Знаю я, о чем вы подумали. Вы ищете связь междукартинной галереей и похищением. Ее нет, Кирилл Алексеевич. Через мою картиннуюгалерею подобные вещи реализовать невозможно. Последний раз я видела Быкадороватри года назад. И никогда не знала, чем он занимается. Надеюсь, мое незнание небудет преследоваться в уголовном порядке?

— Вот как? — Марич улыбнулся своей иезуитской,хорошо поставленной улыбкой и с треском захлопнул мышеловку. — Значит, тригода назад, говорите? А ваша подруга — его бывшая жена — утверждает, чтопоследний раз видела своего покойного мужа шесть лет назад. Значит, вывстречались с ним помимо его жены?

Ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда я ляпнулапервое, что пришло мне в голову.

— Ну, встречались помимо жены, — это сильносказано. Так, увиделись случайно на трамвайной остановке. Привет-привет, вот ивсе.

Марич скорбно приподнял брови. Нет, я тебе не по зубам,капитан! От дальнейших расспросов меня спасла пришедшая за картиной шведка.

— Извините, у меня посетитель, КириллАлексеевич, — ангельским голосом сказала я. — Была бы рада вампомочь, но…

— Да, конечно, я понимаю. Всего доброго, —униженный и оскорбленный Марич побрел к выходу, а я заняласьИнгрид-Хильдой-Бригиттой-Анной-Фридой.

Я извинилась за вчерашнее и поведала ей душераздирающуюисторию о кончине автора “Зимнего утра”. Он умер вчера, погиб в автомобильнойкатастрофе, “a motor car is off the road” [10]. Прости меня,Снегирь, живи сто лет, но смерть художника хороша только тем, что дает емудополнительные козыри, смерть художника — еще одна разновидность скандала, итолько она способна оживить угасший было интерес… Шведка оказалась непо-шведски впечатлительной и тотчас же отложила еще две снегиревские картины.Спустя двадцать минут я неожиданно оказалась счастливой обладательницейполутора тысяч долларов. Этого хватит на первоначальное исследование картины.