– Мистер Холл, приветствую ваш интерес кработе pro bono и спешу уверить: ее у нас очень и очень много. Рекомендуютолько найти другой проект. Тот, что вы выбрали, не подходит для спектакля,который ставят студенты-старшекурсники юридических факультетов.

– Я не студент.

– Сэм Кэйхолл категорически отказался от нашихуслуг. Боюсь, вы этого так и не поняли.

– Я хочу встретиться с ним.

– Для чего?

– Думаю, он все же разрешит мне представлятьего интересы.

– Неужели?

Набрав в грудь воздуха, Адам поднялся и,лавируя меж стопками папок, подошел к окну. Еще один глубокий вдох. Хозяинкабинета терпеливо ждал.

– Раскрою вам секрет, мистер Гудмэн. Насегодняшний день о нем знает лишь Эммит Уайкофф, да и то потому, что у меня небыло выхода. Пусть это останется между нами, хорошо?

– Я весь внимание.

– Вы даете слово?

– Я даю слово, – отчетливо выговорил Гудмэн.

Раздвинув полоски жалюзи, Адам бросил взглядна озерную гладь, по которой скользила белоснежная яхта, и спокойно произнес:

– Сэм Кэйхолл приходится мне родственником.Гудмэн и бровью не повел.

– Ясно. Далеким?

– У него был сын, Эдди Кэйхолл. После арестаотца Эдди, чтобы избежать позора, перебрался в Калифорнию, сменил имя ипостарался забыть прошлое. Однако рок настиг его и на побережье. Узнав ввосемьдесят первом году, что отца приговорили к смерти, Эдди покончил с собой.

Заинтригованный пожилой юрист сместился насамый краешек кресла.

– Я – сын Эдди Кэйхолла. Гудмэн едва слышноприсвистнул.

– Выходит, Сэм Кэйхолл – ваш дед?

– Да. До семнадцати лет я ничего об этом незнал. По дороге с похорон отца о деде рассказала мне его родная сестра, моятетка.

– Уфф!

– Вы дали слово.

– Можете не напоминать. – Пересев на стол,Гудмэн пошевелил мысками ботинок, уставился взглядом в наглухо закрытые жалюзи.– А Сэму известно?..

– Нет. Я появился на свет в округе Форд,Миссисипи. Городок называется Клэнтон, не Мемфис, хотя мне всегда говорили, чтородился я в Мемфисе. Звали меня тогда Алан Кэйхолл, но и это я выяснил многопозже. Когда мне исполнилось три года, родители уехали из штата и никогдабольше не вспоминали о нем. Мать уверена, что со дня отъезда контакт между Эддии Сэмом так и не был восстановлен. Она написала о смерти мужа в тюрьму, но ответане получила.

– Черт, черт, черт! – неслышно шептал Гудмэн.

– До конца еще далеко, мистер Гудмэн! Нашесемейство – не подарок.

– В этом нет твоей вины, сынок.

– По воспоминаниям матери, отец Сэма являлсяактивным членом Клана, принимал участие в судах Линча. Наследственность у меня,видите ли, не из лучших.

– Но отец-то был другим!

– Отец наложил на себя руки. Не хочууглубляться в детали, но это я обнаружил его тело и успел до прихода домойматери и сестры убрать самые неприятные свидетельства свершившегося.

– Вам было тогда семнадцать лет?

– Почти семнадцать. Восемьдесят первый год, тоесть девять лет назад. А потом, после похорон, тетка рассказала правду. Мрачнаяистория Сэма Кэйхолла запала мне в душу. Я часами просиживал в библиотеках,листал подшивки газет, журналы. Информации в них было с избытком. Я выучилнаизусть приговоры всех трех судов, слово в слово вытвердил каждую апелляцию.Поступив в юридическую школу, стал собирать материалы о том, как вела делоКэйхолла ваша фирма. На мой взгляд, работа, которую вы проделали вместе сУоллесом Тайнером, может считаться эталонной.

– Лестно слышать.

– Я прочитал сотни книг и тысячи статей,посвященных Восьмой поправке[5] и применению смертной казни. Четыре книги былинаписаны вами, со статьями сложнее, не помню. Конечно, в этой фирме я лишьновичок, но в данном вопросе подкован, кажется, неплохо.

– Полагаете, Сэм доверится вам как юристу?

– Не знаю. Но он – мой дед. Я просто долженувидеть его.

– Вы говорили, никаких контактов?

– Никаких. Лица Сэма я абсолютно не помню.Много раз намеревался написать ему, но письма оставались неотправленными. Немогу сказать почему.

– Это и так понятно.

– А вот мне ничего не понятно, мистер Гудмэн.Не понимаю, для чего я пришел сейчас в этот кабинет. Я мечтал стать летчиком,но начал изучать юриспруденцию – потому что слышал некий внутренний зов. Будтокто-то молил меня о помощи. Наверное, этим “кем-то” и был мой свихнувшийся дед.Мне сделали пять заманчивых предложений, а я выбрал вашу фирму. У нее однойхватило мужества представлять интересы осужденного на казнь и не требовать засвой адский труд гонорара.

– Об этом следовало сказать еще до того, как васприняли.

– Да, пожалуй. Но никто и не спрашивал,является ли мой дед клиентом фирмы.

– И все же не стоило быть таким скрытным.

– Что же, теперь меня уволят?

– Сомневаюсь. Чем вы занимались последниедевять месяцев?

– Девяносто часов в неделю проводил в этихстенах. Спал на рабочем столе, обедал в библиотеке, грыз сборники постановленийВерховного суда, готовясь к экзамену по адвокатуре. Словом, проходил обкатку,которой вы подвергаете каждого новичка.

– Считаете ее идиотской затеей?

– У меня крепкий хребет. – Адам вновь приникглазом к щелочке в жалюзи. – А почему бы вам не поднять их? Отсюда открываетсяотличный вид.

– Я любовался им не раз.

– За такой не жалко отдать и душу. В моейкаморке вообще нет окна.

– Работай, сынок, аккуратно подбивай счета, ив один прекрасный день этот кабинет станет твоим.

– Только не моим.

– Собираетесь нас покинуть, мистер Холл?