Мужчины удобно расположились за столом, молча ожидая приезда строптивицы. Валид наблюдал за другом со снисходительной улыбкой, что того неимоверно раздражало. Стоило в жизни Амира появиться женщине, как Валид начинал подтрунивать над ним. Так было и с первой супругой — дочерью Данаб, и с Ириной, и с Айше. Теперь же подошла очередь Дарины.

Валид был из тех людей, которые свято верят в то, что любовь может спасти не только мир, но и такого пропащего человека, как Амир. Несмотря на то, что все женщины шейха почему-то погибали, вера друга всегда оставалась живой.

Амир разрывался между желанием прекратить всё это и просто отправить Дарину обратно в резиденцию и желанием проучить маленькую строптивицу.

Ему не хотелось бы принуждать её к покорности и ломать тот внутренний стержень, что не позволяет ей опустить руки в такой непростой ситуации. Но на данный момент он не видел иного выхода, кроме как дать девушке понять — она принадлежит ему. По крайней мере, до тех пор, пока он сам не решит отпустить её, а это произойдёт не раньше, чем родится его ребёнок. И родит его она.

Водитель привёл яростно отбивающуюся девушку и, подтолкнув её к мужчинам, испарился. Она застыла, увидев шейха и задрожала, словно осиновый листочек. Как же так? Как она могла поверить старой карге?! В голове Дарины почти все пазлы сложились воедино. Одного она никак не могла понять. Что она здесь делает? Зачем её привезли в этот дом и кто тот улыбчивый брюнет, что сидит рядом с шейхом и не сводит с неё глаз.

— Я рад тебя видеть, джамила, — заговорил Амир, пристально вглядываясь в её глаза. — А вот ты, наверное, не очень, да? — его голос был обычным. Да и выражение лица ни о чём не говорило. Странно… Разве он сейчас не должен быть в ярости? — Познакомься с моим другом — Валидом. Он, кстати, неплохо говорит по-русски.

Валид поднялся с кресла и с лёгкой улыбкой шагнул к девушке, но та испуганно попятилась, опасливо поглядывая на незнакомца. Амир что-то сказал ему на своем языке и мужчина снова сел в кресло.

— Я всего лишь хотел пожать тебе руку в знак приветствия, — так пояснил свои действия Валид.

Дарина молча смотрела на мужчин, не понимая, чего они хотят от неё. Сердце сжималось от страха и билось через раз. Когда Амир заговорил снова, оно совсем замерло в груди.

— Скажи мне, хасид, почему ты хотела сбежать от меня? Разве я так плох? Противен тебе? Или, быть может, ты считаешь, что я недостоин такой красавицы?

Девушка упрямо продолжала молчать. Нет, она, конечно, объяснила бы ему всё, ну или хотя бы попыталась. Но при чём здесь его друг? Почему здесь? Предчувствие беды скребло внутри своими острыми ядовитыми когтями. Что-то нехорошее сейчас произойдёт.

— Видимо, так и есть, — засмеялся Валид, так, как будто эта сцена забавляла его похлеще комедийного сериала. — Посмотри на себя! Ты стар для такого цветка! А вот я — моложе и красивее, — самодовольно нахохлился, дразня Амира.

— О, мой друг! Разве я посмею спорить с тобой! Ты действительно хорош, мне нечего ответить, — шейх расплылся в улыбке.

Дарина прищурилась. Почему они между собой общаются на русском языке? Ответ только один — они хотят, чтобы она понимала. Зачем?

— Что вам от меня нужно? — пропищала еле слышно, но мужчины её услышали.

— Я решил подарить тебя Валиду, — провозгласил Амир уже без тени улыбки. Его глаза сверкнули пламенем, который, казалось, обжёг девушке лицо.

Дарина пошатнулась, но, слава Богу, они этого не заметили. Сейчас перед глазами пробежала вся её жизнь.

Вот она совсем малышка… Мама прикрепляет к её белокурым хвостикам огромные банты — Дарина идёт в первый класс.

Тут она уже старше… Первый поцелуй… Сладкий и такой запретный! Ведь мама не разрешала ей гулять с мальчиками, как это делали одноклассницы.

Далее, походы по магазинам с подружками — транжирят первую стипендию.

Говорят, что прожитые счастливые моменты проносятся перед глазами перед смертью. Наверное, время пришло.

Вот она уже не примерная мамина доченька, а рабыня. Товар, который раздаривают направо и налево. Ничтожество. Безмолвная фарфоровая кукла, которую не трогают, потому что боятся разбить, но и не ценят, ведь она не человек. Просто красивая вещь.

— Зачем вы это делаете? — срывается с её уст раньше, чем успела подумать. — Почему обращаетесь так со мной? За что? — сердце стучит набатом, грозясь пробить грудную клетку и вырваться из заточения. Так и Дарина… Как же хочется вновь почувствовать свободу.

— Я отпускаю тебя. Хочешь уйти? Ты свободна, джамила. Уходи, — Амир пронзает её своим напряжённым взглядом, словно острым ножом. Режет не плоть, но душу.

И в этот момент ей приходит в голову несуразная, сумасшедшая, наиглупейшая за всю жизнь мысль. Возможно, она пожалеет об этом. Быть может, будет проклинать себя всю жизнь. Но сейчас нет другого выхода.

Если её отдадут этому чудовищу, ей не жить, а Дарина не сомневалась — Валид чудовище. Не может у этого проклятого Амира другом быть хороший человек. Они изверги, что используют живых девушек, словно кукол. И если позиция шейха ей ясна, то глядя на приторную улыбку Валида, оставалось лишь догадываться, зачем ему сдалась рабыня.

Амир хотел покорности?

Что ж, пришло время начать игру.

Игру на выживание.

— Как вам будет угодно, мой господин, — девушка опустилась на колени и склонила голову перед мужчинами.

Да, это унизительно. Да, не приемлемо для неё, гордой Дарины Даниловны. Но страх быть подаренной кому-то, пусть даже красивому молодому человеку, уничтожил всё, что ранее позволяло сохранять достоинство.

Девушка опустила свою голову ещё ниже и уставилась в мраморный пол, что не давало в полной мере насладиться выражением лица шейха. Также она не могла видеть Валида, улыбка которого мгновенно улетучилась и он подался вперёд.

А Амир застыл, словно греческая статуя, в которой столько величия, но ноль эмоций… Нет эмоции были. И очень много. Они роились в нём, как пчёлы, что толпятся «в очереди» в улей. Эти «пчёлы» больно рвали изнутри. Заставляли вспомнить… Ирина. В первую их ночь она пришла к нему и, встав на колени, назвала господином. С тех самых пор он велел всем, кто обитает в его доме называть её Госпожой. Это самое первое слово на русском языке, которое выучила прислуга.

Тут же сердце мужчины пронзила страшная, адская боль. Дарина хочет остаться с ним. Иначе, зачем так падать ниц? Если до этого вела себя как дикарка.

— Дарина, посмотри на меня, — молвил бесцветным голосом.

Девушка подняла на него взор своих волшебных глаз.

— Ты хочешь остаться здесь? Или уехать со мной? — ему было трудно говорить. Так сильно хотелось обнять её и признаться, что это всего лишь спектакль… Что он не отдаст её никому. Что она та самая, что спасёт его от боли и одиночества, пожирающих душу.