– Я не понимаю, что Вам не нравится. Хотите, идите к моему руководству, жалуйтесь ему на меня, а со мной нечего в таком тоне говорить!

– Вот Вы и сейчас Лилию Семеновну задерживаете! Сейчас уже почти семь часов. Рабочий день давно закончился. Немедленно отпустите ее домой! Она замужняя дама! Вы это понимаете, в конце концов? – прошипел ему в лицо Якунин и, грубо схватив за руку Сукурову, потянул ее к двери. Та безвольно встала и пошла за ним. Уже выходя из его кабинета, она обернулась и наградила Куликова молящим, полным безнадежной любви взглядом.

– Вы не смеете! – заревел Куликов им в след. Но они были уже далеко.

Руки его тряслись. Только что он побывал в какой-то дикой, двусмысленной ситуации! Что же это за Франкенштейн такой! Он же ее просто терроризирует! Это же все объясняет! Вот, оказывается, почему она так себя вела! Можно было, конечно, прямо здесь его отделать. Но к чему бы это привело? За это могли и уволить. Однако ее снова у него увели! А она тоже хороша! Хочу уйти от него! Ну так и уходи.

Первым его желанием было догнать эту парочку. Удавить Якунина прямо здесь и увезти Сукурову с собой. Но благоразумие восторжествовало, и он отправился на тренировку по карате. Когда он вошел в спарринг, то за маской его партнера ему померещилась гнусная одутловатая физиономия Якунина. Куликов впал в раж и принялся что есть сил уничтожать гадину. Сэнсэю Петровичу пришлось снова остановить поединок.

– Что с тобой последнее время происходит, Сергей? – подошел к нему Петрович после тренировки.

– А что такое? – злобно проговорил Куликов.

– Ты на себя в зеркало смотрел? Ты осунулся. Я уж не говорю про то, почему я вынужден был остановить спарринг. Тут и так все понятно. Ты же не на базар драку затевать пришел?

– Все нормально. Был трудный день.

– У тебя это теперь за правило стало. Давай, чтоб это последний раз было. В таком состоянии я тебя на спарринг больше не выпущу.

– Меня что – исключают?

– Не исключают – ходи, сколько хочешь, а на спарринг, пока не приведешь себя в порядок, выходить больше не будешь. Давай, Серега, пока, – Петрович хлопнул его по плечу и пошел проводить тренировку.

Куликов приехал домой в возбужденном состоянии. У него перед глазами стояли отвратительные детали близости Сукуровой и Якунина. Лариса спросила у него, в чем дело, а он с неожиданной злобой ответил ей, чтобы она не мешала ему отдыхать после трудового дня, а занималась своими домашними делами. Последнее время он был очень нервный и часто стал повышать на нее голос. В этот раз Лариса не стала отмалчиваться, а спокойно, но твердо попросила не срывать на ней свое раздражение. И тут Куликова понесло. Он вдруг закричал, что именно она, а никто другой, его-то как раз и раздражает. Лариса только удивленно смотрела на него. В глазах ее росла неприязнь. А Куликов продолжал орать, что ему известно о ее встречах с Давыдовым, о том, что он знает, что встречи эти не случайны, что они давно любовники, а раз так, то им не зачем жениться. А когда он, сорвав голос, в ярости прошипел, что теперь не может быть уверен, его ли ребенка она носит, Лариса побледнела и заперлась в спальне. Через час она с бесстрастным лицом вышла оттуда с вещами и, ни слова не говоря, уехала к своим родителям.

«Туда ей и дорога! Значит я прав, а мои опасения не напрасны!» – пронеслось в голове Куликова. Но вообще-то ему было совсем не до Ларисы. Муки ревности разрывали его сознание на части, а воспаленный мозг рисовал все более извращенные картины близости Якунина и Сукуровой.

Он проснулся от легкого потока воздуха, как будто кто-то дунул на него. Оторвав голову от подушки, он различил в зеркале желанный силуэт Лилии Семеновны. Куликов приподнялся, но она, приложив, как и в прошлый раз, палец к губам, легкой поступью шагнула к нему. Она была абсолютно нагая. Он снова видел ее ноги, бедра, талию и грудь. В следующий миг ее божественное тело слилось с ним.

На следующий день Куликов проснулся около одиннадцати часов от телефонного звонка. Он поднял трубку и услышал голос секретарши:

– Сергей Александрович, Вам Буренков несколько раз звонил.

– Вы, надеюсь, сказали, что я на переговорах?

– Вообще-то нет. Вы ничего не говорили вчера… – виновато зазвучал голос секретарши.

– Надо было на мобильный звонить мне! Всему Вас учить надо! – рявкнул он, а потом уже чуть спокойнее добавил:

– Ладно, скоро буду. Если еще раз позвонит, соединяйте…

– Я несколько раз звонила на мобильный, но Вы не отвечали, – пробормотала секретарша, но Куликов уже разъединился.

Он чувствовал себя совершенно разбитым. Ларисы не было. «Оно и лучше, я и сам могу себе яичницу приготовить», – злобно подумал он и отправился в душ.

Через полтора часа Куликов появился у себя в кабинете. Первым делом он набрал Буренкова и попросил аудиенции.

– Заходи, – недовольно пробурчал тот.

На ковре у шефа Куликов попытался оправдаться. Сказал, что вчера его прихватил грипп, температура подскочила, он принял аспирин и, на всякий случай, успокоительное. Из-за этого и проспал.

– Ладно, – пробурчал Буренков недоверчиво:

– За здоровьем следить надо, закаливайся давай. Это лучше, чем таблетки глотать. Я, вон, никогда не болею. А ты плохо выглядишь. На тебе и сейчас лица нет. Тебе, может, отпуск короткий взять?

Куликов и сам чувствовал, что отпуск бы ему не помешал. Но это означало расставание с Сукуровой, что было совершенно невозможно.

– Нет, спасибо. В выходные отлежусь.

– Ну смотри, – и Буренков кивнул головой, давая понять, что разговор закончен. Когда Куликов взялся за ручку двери его кабинета, шеф неожиданно добавил:

– Кстати, Сергей. Я слышал, к нам вчера Якунин вечером приходил. Что ему надо было?

Но ведь все сотрудники отдела уже разошлись, когда Якунин ворвался к нему в кабинет! А если кто-нибудь все же присутствовал при этой дикой сцене? Нет, наверное, Якунина просто видели в коридоре на их этаже.

– Он зашел за Сукуровой, – промямлил Куликов.

– А, ну ладно. Тыс ним осторожней будь. Он что-то в последнее время сам не свой, на людей бросается, говорят. А человек он влиятельный. Ссориться с ним нам ни к чему.

– Конечно, – сказал Куликов и вышел, негодуя при мысли, что ему еще надо быть осторожнее с этим типом.

Оказавшись у себя в кабинете, Куликов снова погрузился в мысли о Сукуровой. Она просила его о помощи! А он не смог ничего сделать. Вместо этого, этот монстр силой уволок ее. Получалось, что его, Куликова, обвели вокруг пальца. Гордость его была ущемлена. Этого нельзя было так оставить. Но что было делать? Предложить ей переехать к себе домой было нельзя. Квартира была записана на имя жены. Отец Ларисы, бизнесмен средней руки, устроил дочери подарок по случаю окончания института. В этой квартире они с ней прожили последний год. Сейчас Лариса уехала к родителям. И пусть себе едет к своему папочке под крылышко! В изменах Ларисы у него не было сомнений.