– Увалень несчастный! Мерзкая образина! Тупица! Немедленно выпусти меня отсюда! Я подданная иностранного государства! Вы не имеете права насильно удерживать меня здесь.

– О, пожалуйста, заткните ей рот чем-нибудь. Милая, не знаю, откуда ты, но теперь, ты подданная лишь его превосходительства губернатора Бискары, светлейшего господина Харуна бин Халиль. Он, между прочим, оказал тебе невероятнейшую честь, приобретя для собственного гарема, – по лестнице спустилась по всей видимости когда-то очень красивая женщина, вся сплошь покрытая украшениями.

Невольно пришедшее на ум сравнение её с рождественской ёлкой на городской площади, едва не заставило меня прыснуть со смеху.

Однако, я оказалась единственной, кого рассмешил её вид. Охрана, при её приближении, склонилась в почтительном приветствии.

Тем временем, женщина остановилась прямо напротив меня, и оглядев с головы до ног внимательным взглядом, спросила:

– Твоё имя, дитя? – одновременно с этим, она протянула руку к моим растрёпанным волосам, словно пробуя их на ощупь.

Мне это не понравилось. Совсем. Так, обычно пробуют товар на рынке, ощупывают, осматривают. А что, если показать им, что товар порченый? Отпустят ли они меня?

Набрав воздуха в лёгкие, я резко вскинула голову:

– Чарли. Так меня зовут. А вы кто?

Что это? Мне показалось, или же я увидела в её глазах искорки веселья? Которые, впрочем, тут же исчезли, уступив место высокомерию:

– Хочу надеяться, – подбоченившись заявила она, – что причина твоей бестактности в твоём невежестве, нежели в желании оскорбить меня.

Смерив меня презрительным взглядом, она продолжила:

– Да будет тебе известно, что я прихожусь матерью твоему хозяину шейху Харуну, и занимаюсь управлением его гаремом ещё со времён его покойного отца шейха Халиля бин Дауд.

Слово «хозяин» она намеренно подчеркнула, давая мне понять, что отныне, вся моя жизнь зависит лишь от их с сыночком прихоти.

Своим тоном и словами, женщина поразительно напомнила мне ненавистную мисс Донахью, вызвав во мне дикое желание противостоять ей. И, пока я раздумывала, стоит ли мне послать её подальше сразу же, или же немного выждать, слова вырвались сами собой:

– Глубоко вам сочувствую, мадам, ибо, прозябая всю свою жизнь здесь, вы и понятия не имеете чего лишились там, во внешнем мире. Однако, прошу не равнять меня с собой. Я не намерена злоупотреблять вашим гостеприимством, и собираюсь в самое короткое время покинуть ваш драгоценный гарем.

Опять искорки.

Женщина быстро овладела собой, и насмешливо ответила, дав знак прислуге приблизиться:

– Ну что же, мечтать, как известно, не вредно. Советую тебе смирить гордыню, и придержать свой дерзкий язычок, а иначе, здесь очень быстро можно его лишиться.

Обратившись к прислуге, она что-то приказала им по-арабски, и те, низко поклонившись ей, весьма бесцеремонно подхватив меня под руки, поволокли куда-то вглубь здания.

* * *

– Ну, что скажешь? – после ухода девушки, шейх вышел из-за своего укрытия.

На этот раз, улыбка женщины была искренней, широкой. Потрепав сына по плечу, она весело ответила:

– О, чувствую, что с появлением здесь этой бунтарки, никому скучать не придётся. Знаешь, когда-то, я и сама была такой, и, если бы не любовь к твоему отцу, ещё неизвестно, каких бед могла натворить. Однако, ты уверен, что привезти её сюда было правильным решением?

– Оно было единственным правильным. Ты только подумай, что с ней могли бы сделать, останься она одна, без покровителя. Тебе, как никому, хорошо известно, как поступают с такими женщинами, как она. Приставив к ней охрану и заставив принять участие в гонке, я оградил её от стервятников, готовых запустить в неё свои когти после смерти мужа. Ну, а, выманив её из города, и запретив кому-либо ей помогать, я намеренно изолировал её от всех, чтобы потом преспокойно доставить сюда.

– Что же, твои намерения благородны, сынок, но, ты уверен, что эта, твоя Чарли, простит тебя за то, что ты заставил её, как какую-то рабыню, принять участие в торгах.

– А, разве у меня был выбор? Как иначе, я мог показать ей то, через что она рискует пройти, оставшись одна. Теперь, когда ей пришлось пережить подобное унижение, она станет более сговорчивой и покладистой.

– Она станет свирепой и яростной, – смеясь, перебила его мать, – когда узнает, что за всем этим стоял ты. Погляди на неё, разве та, дерзкая особа, что только что отсюда ушла, похожа была на убитую обстоятельствами жертву? Проснись! Она выцарапает тебе глаза при первой же возможности, помяни моё слово!

– Ты уверена? – лицо шейха выразило беспокойство.

– Абсолютно! Во, всяком случае, я бы, поступила именно так. А, эта девочка, очень напоминает меня в молодости. Советую тебе запастись терпением, и беречь глаза… – женщина разразилась хохотом, и повернувшись, принялась подниматься по лестнице.

Её хохот ещё долго звучал в его ушах, рождая сомнения в правильности принятого решения.

Бесчисленные коридоры, ведущие на женскую половину дворца, были абсолютно похожи друг на друга, делая побег крайне затруднительным. Тем не менее, ведомая стражниками, я старалась изо всех сил осмотреться.

Ну, что сказать… Интерьер, конечно роскошный, богатый, но, на мой взгляд, совершенно безвкусный. От количества пёстрых шёлковых драпировок и золочёных изделий, буквально рябило в глазах. По мне, так резиденция больше походила на музей, нежели не жилое помещение.

Как-то в одном журнале, я видела снимки версальского дворца, и, несмотря на то, что они были чёрно-белыми, в них была та же показная роскошь. Разве, что золотых ангелочков не было. Их, в резиденции шейха, заменяли грозные на вид вооружённые до зубов стражники, грозящие отрубить голову всякому, осмелившемуся бросить вызов власти их господина.

Пройдя ещё немного и завернув за угол, мы подошли к обитой медью двойной двери. Охраняющие её слуги отворили обе створки, и я очутилась… В раю?

Несмотря на невозможно жаркий климат Бискары, здесь, во внутреннем дворике женской половины, били фонтаны. Их, здесь было целых три!

Женщины, одетые в лёгкую одежду немыслимо ярких цветов, словно стайки райских птичек сидели в их тени, и щебетали между собой, наслаждаясь покоем и прохладой.

Но, вот они заметили меня, и все разговоры сразу же смолкли. Под их, словно пронзающими насквозь взглядами, я, по-прежнему ведомая стражниками, прошла через ещё пару дверей, и оказалась в каком-то помещении, смутно, если не брать в расчёт его наполненности всякой всячиной, напоминающем кладовую в нашем приюте. Хотя, о чём это я?

Даже здесь, повсюду были установлены позолоченные светильники и жаровни для углей.

Навстречу вышла согбенная годами женщина. Однако, взгляд, которым она окинула меня, отнюдь не был измождённым. Миллиметр за миллиметром, она внимательно оглядела меня со всех сторон. И вновь, мне невольно на ум пришла мысль, что меня собираются съесть. Вот сейчас решат достаточно ли я упитанна или нет?