— Вижу его. Да, это тот самый прибор ночного видения. Только в данном случае он все равно никого, кроме товарища полковника, не видит. А смотрит внимательно во все стороны, словно кого-то ищет взглядом.

— Пулю он ищет, — категорично и зло подсказал лейтенант Карошко.

— Товарищ полковник, можете отойти от окна, — предупредил Ласточкин.

— Он что, хочет стрелять?

Вопрос был не из самых легких и не из приятных. Человек в доме напротив в любой момент мог вскинуть оружие и дать очередь в спину полковнику. Только ему самому, как и полковнику, это было не нужно. Это стало бы провалом всей операции. Одна жертва вместо девяти никак не могла устроить Лугару.

— Нет, пока не собирается, — ответил за снайпера Радиолов, которому с третьего этажа хорошо было видно все, что происходит на таком же этаже в доме напротив. — Не переживайте, товарищ полковник. Стрелять они начнут, когда все вместе соберутся. Одиночный выстрел только поднимет тревогу, и все, больше никто не выйдет. Тогда вся наша операция будет считаться провальной. И их операция тоже…

В это время где-то вдалеке прогремел взрыв. Взрыв был достаточно сильный, вздрогнули даже стены гостиницы, завибрировали стекла в окнах. Полковник, проявив естественную реакцию, повернулся к стеклу лицом, то есть сделал то, что сделал бы на его месте любой человек, и попытался всмотреться в улицу. Но улица жила своей ночной тишиной, ничего в ней не изменилось, только из окон первого этажа здания напротив полетела пыль. Но Черноиванов ее, кажется, сквозь запыленное стекло не заметил. Но заметил капитан Радиолов, который смотрел не через стекло, а через пустой оконный проем. Заметил и понял, что произошло. Взрыв произошел в подземном ходе, который должен был блокироваться отдельной группой военной полиции. И через выход, замаскированный под платяной шкаф, вылетела взрывная волна, поднявшая на первом этаже облако пыли. Наверное, пыль долетела и до второго этажа дома, может быть, даже до третьего.

На какое-то время взрыв вызвал скорее всего замешательство среди бандитов, не понимавших, что произошло. Радиолов ожидал, что вслед за разведчиком наверх поднимутся и другие бандиты, но их долго не было. Они не подозревали о том, что подземный ход блокирован. Многие, видимо, даже не знали о существовании этого хода и сейчас недоумевали, пытаясь разобраться, что же произошло. Бандиты так долго не показывались, что капитан уже начал опасаться, не отменил ли Лугару нападение. Это заставило бы группу «волкодавов» идти в самостоятельную атаку на полуразрушенный дом. Но атака всегда, согласно военной теории, должна проводиться силами, в три раза превышающими силы обороняющихся. Это непреложный закон, лишь изредка нарушаемый подразделениями спецназа, но даже они не всегда добиваются успеха. Здесь же бандитов было в два с лишним раза больше. А Лугару наверняка уже знал численный состав группы «волкодавов» и понимал, что ему не стоит убегать и прятаться, а достаточно занять позицию в окнах, используя их вместо бойниц, и он выполнит то, что задумал. Радиолов искал выход и не находил его. Но выход пришел сам собой. И даже целых два выхода…

Сначала полковник Черноиванов, увидев внизу какого-то случайного прохожего, открыл окно, высунулся и крикнул:

— Что взорвалось? Где?

Радиолов понял, что Черноиванов подыгрывает ему. Полковник прекрасно владел арабским языком, но вопрос прохожему задал на русском. И капитан видел, как прохожий пожал плечами и что-то пробормотал в ответ по-арабски. Полковник выматерился, закрыл окно и отошел от него в глубину комнаты, а потом, судя по звуку шагов, которые улавливались чутким микрофоном, вышел в коридор, о чем сообщил слабый скрип двери и хлопок от ее быстрого закрывания. И уже оттуда, надев на голову, видимо, шлем, спросил:

— Алексей Терентьевич, не понимаешь, что там грохнуло?

— Понимаю, — отозвался Радиолов. — В подземелье взорвалась группа перехвата. Там, внизу скорее всего произошел обвал прохода. И теперь Лугару блокирован в доме и не сумеет отсюда уйти живым.

Второе сообщение о выходе из положения последовало от лейтенанта Грекова, занимающего лежачую позицию в проломе стены и со своей позиции контролирующего почти весь второй этаж:

— Командир! Они поднимаются по лестнице. Их много! Намного больше, чем нас!

— Внимание! Готовность номер один!

«Готовность номер один» подразумевала, что патрон уже должен быть в патроннике и цели разобраны. Наушники донесли до Радиолова, как слабо, с повышенной аккуратностью звякнули звтворы. Со стороны этот звук едва ли был кем-то услышан. Но когда у автоматов начнется активная работа, тогда затворы будут звучать громче, чем сами выстрелы. Часто случается, что при стрельбе на короткие дистанции автоматчиков выдает именно звук затвора. Это на снайперских винтовках затворы часто передергиваются самим стрелком — перезаряжение идет вручную. С автоматом все гораздо сложнее. Там этого звука избежать удается лишь незначительно путем активной смазки подвижных частей.

Однако в текущей ситуации звук затвора не должен сыграть главенствующей и предательской роли. Каждый «волкодав» успеет провести по три-четыре прицельные очереди, прежде чем соперник поймет, что это за звук, и определит его источник.

Бандиты тем временем стремительно пересекли комнату и выстроились в два ряда — первый ряд собрался стрелять в положении «с колена», положив ствол на подоконник, второй ряд — из положения стоя, выставив стволы над плечами бойцов первого ряда. Туб огнеметов Радиолов не обнаружил, зато увидел три гранатомета РПГ-7, наверняка заряженных осколочными гранатами. Но все «волкодавы» знали непреложный закон, согласно которому гранатометчики уничтожались в первую очередь. И потому капитан отдельного приказа не давал, а дал только один, и вполне ясный:

— Огонь!

Его автомат заговорил не первым, тем не менее влился в привычную работу. Бандиты заняли достаточно плотную позицию, и потому стрелять по ним было удобно. Не приходилось переводить прицел далеко и искать окуляром следующую цель. Снайперы тоже успели сделать несколько выстрелов, о чем сообщил несколько иной звук их винтовок. Значит, на третьем этаже, кроме разведчика-наблюдателя, были и другие бандиты — успели подняться. Но за считаные секунды с бандитами было покончено.

— Все, что ли? — высказывая даже некоторое недовольство, спросил старший лейтенант Ласточкин.

— Как, уже? — переспросил по связи полковник Черноиванов. — А бандиты что, и не стреляли совсем?

— Они не успели, товарищ полковник. Мы справились.

— А сам Лугару?

— Понятия не имею. Я же его в лицо не знаю. Думаю, он — среди всех. Выходим… Товарищ полковник, сообщите акиду Македону, что может присылать сюда следственную бригаду. И медицинскую тоже. Наверняка есть раненые. Я снайперам «заказывал» оставить раненых. Они умеют это делать…

На третьем этаже гостиницы невредимым, хотя и был полностью покрыт пылью, остался только коридор. Там даже потолок сохранился в целостности. Радиолов дождался, когда спустятся снайперы, и вместе с ними догнал группу, уже начавшую спуск на второй этаж. С третьего на второй спускаться было сложно — приходилось ступать по узкой полоске, оставшейся от лестничного пролета, а кое-где даже ставить ногу на арматуру. Держаться при этом можно было только за гладкую стену. Но ни у кого не было таких ногтей, чтобы вцепиться ими в бетон стены, поэтому спуск проходил предельно медленно и аккуратно. Дальше путь «волкодавов» лежал уже на первый этаж. Здесь дело обстояло проще — спускались по лестнице. Рабочие, ремонтировавшие лестницу, уже ушли, сварив арматуру и выставив деревянную опалубку. Бетонные работы скорее всего должна была делать другая бригада, а она еще не прибыла. И «волкодавам» никто не мешал спускаться по деревянной лестнице, оставшейся в наследство от бандитов. Первые поджидали остальных уже на выходе. Только когда вся группа и подключившийся к ней полковник Черноиванов оказались собранными и вышли на улицу, со стороны послышались прерывистые и разрывающие ночную тишину звуки полицейских сирен. Привычных российскому глазу «проблесковых маячков» полицейские машины в Сирии не имели, и их приближение можно было определить только по звуку этих сирен.