— Стефани… Вы не возражаете, если я буду называть вас Стефани? Вы знали Жерома Морваля?

Она смотрела на него своими фиалковыми глазами. Он почувствовал, что у него слабеют ноги.

— Живерни — крохотная деревушка. Всего пара сотен жителей…

Это инспектор уже слышал.

— Стефани, это не ответ.

Она молчала. Теперь их разделяло не больше двадцати сантиметров.

— Да. Да, я его знала.

В ее зрачках играли солнечные блики. Инспектору казалось, что он тонет. Но он не имеет права… Он должен выплыть… Весь его грошовый цинизм куда-то испарился.

— Понимаете, ходят всякие слухи…

— Смелее, инспектор. Разумеется, я в курсе. Слухи, слухи… Жером Морваль был бабником — кажется, это так называется? Не стану отрицать, что он ко мне подкатывался. Но…

В ее глазах мелькнула тень. Словно над поверхностью пруда повеяло ветерком.

— Инспектор Серенак, я замужем. И в этой деревне я работаю учительницей. Про Морваля вы уже знаете, он был врач. Врач и учительница — идеальное сочетание, не правда ли? Для досужих сплетников. Так вот. Между Жеромом Морвалем и мной никогда ничего не было. В таких селениях, как наше, не бывает недостатка в злых языках. А если им не за что уцепиться, они выдумывают небылицы.

— Приношу вам свои извинения. Вообще-то, я не такой уж нахал…

Она улыбнулась ему — ее лицо было совсем рядом, — и снова отошла к книжному шкафу.

— Держите, инспектор. Это вам. Как артистической натуре.

Лоренс с изумлением увидел, что Стефани протягивает ему еще одну книгу.

— Это вам для общего развития. «Орельен». Лучший роман Луи Арагона. Действие самых важных сцен происходит в Живерни. Это главы с шестидесятой по шестьдесят четвертую. Уверена, что вам понравится.

— Спа… Спасибо.

Он не мог сообразить, что бы еще сказать, и проклинал себя за тупость. Стефани застала его врасплох. Каким боком во всю эту историю затесался Арагон? Серенак чувствовал, что упускает что-то существенное. Он взял книгу, сунул ее под мышку и протянул руку Стефани. Учительница ее пожала.

Пожалуй, слишком крепко.

И держала ее слишком долго.

Секунду или даже две. Достаточно долго, чтобы он дал волю своему воображению. Чтобы ему почудилось, что она без слов кричит ему: «Не уходи! Не бросай меня! Ты — моя единственная надежда, Лоренс! Без тебя я погибну».

Стефани улыбнулась. Ее глаза сияли.

Конечно, он все придумал. Ненормальный. Еще не хватало завалить первое серьезное расследование в Нормандии.

Стефани — обыкновенная женщина. Без всякого двойного дна.

Просто очень красивая. Но она принадлежит другому.

Так что все в порядке.

Он неловко попятился к выходу.

— Стефани, составьте для меня, пожалуйста, список учеников. Завтра я пришлю за ним помощника.

Они оба знали, что никого он не пришлет. Он придет сам. Она надеялась, что он придет.

Вернонский автобус свернул на улицу Клода Моне и покатил к церкви. В этой части деревни толпы туристов обычно редеют. Мне нравится ехать через деревню на автобусе. Сидеть на переднем сиденье и с высоты озирать окрестности. Мы проехали две художественные галереи — «Демаре» и «Канди», агентство недвижимости «Престиж», гостиницу «Кло-Флери», отель «Боди». Автобус нагнал стайку ребятишек, шагавших по проезжей части с ранцами на спине. Водитель надавила на клаксон, и ребятня бросилась к обочине, нещадно топча и ломая ирисы и штокрозы. Двое убежали вперед и скрылись из виду. Я их узнала. Поль и Фанетта. За ними несся Нептун. Эта псина обожает детвору. Особенно любит Фанетту — девчонку с косичками.

По-моему, у меня начинается старческий маразм. Переживаю из-за своей собаки, а она знай себе развлекается с деревенскими детишками.

В конце улицы показалась остановка. Я вздохнула. Ну и народищу! Человек двадцать, не меньше. С чемоданами на колесиках, рюкзаками, спальными мешками и — как же иначе? — с упакованными в крафт-бумагу большими картинами.

Фанетта держала Поля за руку. Они прятались за стогом сена на большом поле, разделяющем шоссе Руа и улицу Клода Моне, прямо напротив гостиницы «Боди».

— Тише, Нептун! Из-за тебя нас увидят!

Пес непонимающе смотрел на двух одиннадцатилетних ребятишек. В шерсти у него запуталась солома.

— Иди отсюда! Вот дурак.

Поль расхохотался. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки, а ранец бросил на землю.

«Классно он смеется», — подумала Фанетта.

— Вон они! — вдруг воскликнула она. — Вон, в самом конце улицы! Сматываемся!

Они вскочили. Поль торопливо подхватил свой ранец, и дети направились к улице Клода Моне.

— Скорее, Поль! — Фанетта тянула приятеля за руку.

За спиной у нее болтались две косички.

— Туда!

Возле церкви Святой Радегунды Фанетта свернула за угол, пробежала по посыпанной гравием дорожке, поднимавшейся вверх, и укрылась за плотной живой изгородью. Нептун за ними не увязался, остался на той стороне, обнюхивая обочину и время от времени задирая заднюю ногу. Отсюда, со склона холма, дома казались приплюснутыми к земле. Поль снова засмеялся.

— Тише ты! Они сейчас пройдут.

Поль отступил на шаг и сел на белое надгробие. Вернее, сразу на два лежащих рядом надгробия — одно Клода Моне, другое — его второй жены, Алисы.

— Поль, ты что? Не видишь, куда садишься? Это могила Моне!

— Ой.

— Ладно, ничего.

«Обожаю, когда Поль сделает глупость, а потом извиняется».

Фанетта тоже фыркнула. Поль поднялся и сделал шаг, стараясь не прикасаться к другим надгробиям, под которыми покоились остальные члены семейства Моне.

Фанетта не спускала глаз с дороги. Послышался шум шагов.

Они!

Камиль, Винсент и Мэри.

Первым приблизился Винсент. Остановился и принялся пристально, как индейский охотник, озирать окрестности. Заметил Нептуна и крикнул:

— Фанетта! Ты где?

Поль снова фыркнул. Девочка зажала ему рот ладошкой.

Камиль тоже добрался до церкви. Ростом он был меньше Винсента. Из коротких рукавов рубашки выглядывали пухлые руки, над ремнем нависал круглый животик. Он запыхался. Бедный толстячок.

— Видел их?

— Не-а. Наверное, дальше ушли.

Мальчики пошли вперед. Винсент снова крикнул, на этот раз громче:

— Фане-е-т-та-а-а! Ты где?