Зеленая, и близко не монашеская, мантия. Устаревший на полстолетия берет с павлиньим пером. Ни аскезы богослова — впрочем, он юрист, а не теолог. Ни скромничающей заносчивости друга инквизиции, что облекся бы в черное. Веселая дерзость человека, готового жить шпагой, не просчитывая интриг и мнений.

Но главное — оружие.

Ладные ремни, не новые, но и не изношенные. Легкие стальные ножны сами по себе оружие, а заодно — еще один объект чистки. В ножнах — эспадрон. Сложная гарда — единственное украшение — слегка потускнела в местах, куда при чистке особо не дотянешься.

— Дон Диего, позвольте взглянуть на ваше оружие. Ночью оно понадобится почти наверняка, вы же идете с нами в первый раз.

— Разумеется.

Не обижен. Хорошо. Действительно, де Эспиноса. Кажется, в Монтанье и Астурии иные рождаются для королевской гвардии. И с чего этого потянуло в сутяги? Что ж, место уличного судьи — отличный способ совместить крючкотворство с кровопролитием.

Итак, эспадрон. Не новенький. Тесно знаком с точильным камнем, но на клинке ни щербинки. Были, но сточены. Уже любопытно. Иные взрослые кавалеры зубрят клинки о камни мостовой да оконные решетки — лишь бы казаться лихими рубаками. Этот, напротив, свел каждую зазубрину.

Сталь… Дурная. Не то что не толедо — вовсе дрянь. Клинок прочен, но толст. Как в сельской кузнице ковали дикие горцы: ни ложбинок, ни ребер. Толстенный округлый лом с двусторонней заточкой. Таким проще избить, чем зарубить.

— Диего, простите, но ваше оружие негодно. На ночных улицах нужна скорость, ваш же меч тяжел, словно якорь галеона-«апостола».

Санчо вынес вердикт — и принялся ожидать юношеского гнева. Не дождался. Диего отрицательно мотнул головой, но слова произнес спокойные и взвешенные:

— Знаю. Я с ним тренируюсь, а для этого чем больше вес, тем лучше. Но другого у меня нет.

— И денег купить, что поприличней, тоже? Ладно. Пока походите с этим. Но с первого же жалованья извольте приобрести нечто более… маневренное.

— Да.

Принял оружие, лязгнул ножнами.

— Попрыгали.

Диего тоже подпрыгнул, но сразу спросил:

— Зачем, сеньор альгвазил?

— Затем. Наше дело пугать ночную шваль. Потому мы должны греметь, как стальная шина по брусчатке, и скрипеть, как несмазанная ось.

— Ясно. Я слишком тихий? Сейчас! Ножны у меня достаточно длинные…

Сунул руку в привешенный к поясу кошель. Извлек восьмерной медяк.

— Для молодого школяра, — пояснил, — самая правильная монета. Пирог с треской столько и стоит. Меньше только с тухлятиной или собачатиной.

Медный пирог отправился в ножны. Диего подпрыгнул. Тихонько лязгнуло.

— Годится?

— Вполне. Ну, да благословит нас святой Яго… Пошли.

Яркий свет факелов. Багряные блики на лезвиях алебард. Лязг и скрип амуниции. Не хватает разве знамени и барабана. Больше топота — меньше работы мечам. Спите спокойно, добрые горожане. Впрочем, откуда таким взяться — в порту, который есть продолжение корабля на суше? Отличия есть, главное — на хорошем корабле чисто! Вот крысы водятся и там и тут. Потому и там и тут держат крысоловов!

Хорошо шагается, весело.

Изредка по углам шныряет тень.

— Хосе, старина! Чего тащишь?

На место дневных понятий приходят ночные. Вот, например, человек с мокрой сетью на плече и четырехлапой «кошкой». Это не вор, честный добытчик — шарит по дну в поисках того, что потеряли рыбаки или корабли. Находит разное, как повезет. Для стражи — друг незаменимый.

— Сегодня трупов нет. Зато есть сеть, совсем целая, и медяшка, — которую ловец и демонстрирует с гордостью. Еще бы, нашарить на дне кольцо с дырой в два кулака да толщиной в палец! Тут и опыт нужен, и везение. — Перуанский галеон с паруса обронил, а я приметил, куда. Главное — под самый берег! В общем, дня три жить можно весело. А ведь у меня ни дня без улова.

— Ну да, ты ловкач. Ничего подозрительного не видал?

— По мне, так все в порту подозрительно… Но этакого особого, поди-ка, нет. Сеньор альгвазил, если вы увидите, что кто-нибудь ловит на моем месте, вы ведь его вздуете?

— Я-то вздую. А что сделает младший алькальд?

— Приговорю к позорному столбу за нарушение монополии, — немедля отзывается Диего.

— А что тот столб? Тут такой народец, молодой сеньор, им стыд глаза не выест. Хотя, конечно, никто не помешает мне купить корзину апельсинов да душу отвести как следует, швыряючи…

Патруль расходится с вежливо приподнявшим рыбацкую шляпу законопослушным гражданином. Он не один такой — но река поделена. И права незарегистрированной гильдии соблюдаются не менее строго, чем иных официальных. Иначе будут драки и поножовщина. А сеньору альгвазилу нужно спокойствие. Не потому, что он такой умный, что сам знает, как лучше, — потому, что с него именно за спокойствие и спрашивают.

Порт должен работать.

Днем и ночью, зимой и летом. У причалов кораблей, как сельдей в бочке. Места мало, но Севилья справляется. Стоит кораблю причалить, как опись сложенного в трюмы товара, еще не минув таможни, аппетиты которой велики, но известны, отправляется под своды Лонхи. Там купеческое собрание немедля расхватывает груз. И, когда чиновники подписывают разрешение, а им тоже нет смысла время тянуть, в дело вступают грузчики. Стоять и ждать некогда, у Севильи гавани нет. Вместо нее — река.

Четыре-пять дней — и корабль готов принять новый груз, отдать швартовы и двинуться вниз по течению — навстречу морю и новому плаванию.

Товар не настолько быстр, и если корабли могут быстро меняться у причалов, то грузы ждут столько времени, сколько нужно — на складах. Простецкими сооружениями без окон и архитектурных изысков, неказистыми, но прочными, живет торговля Испании. Чтобы склады работали, нужна не только сохранность строений, нужно, чтобы потоки людей и повозок текли, не прерываясь малейшими беспорядками. Отсюда и очередность забот альгвазила.

Если кого убили и похоронили в тине — город вряд ли заметит. Если кого обворуют — в обиде лишь обокраденный. Но если драка перекроет пути повозкам на несколько минут — в Лонхе будут недовольны, а значит, недоволен будет и городской совет. Если наваленный хлам снизит скорость доставки груза с кораблей на склады и обратно — об этом может услышать и первый министр. Если же случится пожар на складах, обеспокоится король.

И если причалы да дороги в полном доступе стражи, то для того, чтоб заглянуть на склад, необходима санкция алькальда. До этого самого дня во время ночных обходов Санчо Эррера нес полный груз ответственности — но не располагал многими возможностями. Разумеется, всегда можно побеспокоить старшего алькальда — если причина серьезна, даже и ночью. В конце концов, принимает же «старый ворчун» по ночам осведомителей! Но так, с судьей под рукой — гораздо удобней.