не могла позволить себе купить в ГУМе даже шелковый шарфик. Теперь же стояла в стеклянной примерочной рядом с великим дизайнером. Одетая в домашнее платье с нелепым медведем, ботинки, оставшиеся у меня ещё с подростковых времен. Не знаю, должна ли я была испытывать рядом с этим мужчиной трепет, должно ли у меня было возникнуть чувство, что я прикасаюсь к легенде. Этого не было. Вместо этого было непонятное ощущение полнейшего внутреннего раздрая и нечто такое… что заставляло меня держать оборону. Ко всему прочему я понимала — рядом со мной чертовски красивый чисто мужской красотой мужчина, харизму и энергетику которого можно ощутить за версту.

— Они знают, что должны подчиняться мне, — проговорил он, оттолкнувшись от стены. — Этого достаточно.

Оставив меня, Виктор вышел в зал. Я же нервно выдохнула. Посмотрела на своё отражение. Не уложенные медно-каштановые волосы топорщились в разные стороны, отчего я была похожа то ли на девочку-бунтарку, то ли на ведьму.

— Разве что драных колготок не хватает, — процедила я сама себе, пытаясь пригладить ещё сильнее взъерошенные из-за гулявшего по салону машины ветра волосы. — Чтоб тебя, засранец ты заносчивый, — распутывая прядки, выдохнула и заметила в отражении этого самого засранца.

Резко развернулась.

— Раздевайся, — приказал он. Через руку его было перекинуто несколько вешалок с одеждой.

— Ты повторяешься.

— И что из этого? — он повесил принесённое на перекладину рядом с кабинкой и в ожидании повернулся ко мне. Ничего не сказав, я задёрнула шторку. Скинула ботинки, рывком сняла платье. На этом пыл мой поубавился. Поколебавшись, я прикрылась краем шторки. Выглянула и наткнулась на стоящего у противоположной стены Виктора. Он как раз достал пачку и, вынув из неё сигариллу, подкурил. Несколько секунд мы стояли друг напротив друга молча. Хотелось бы мне знать, что за мысли в этот момент были в его извращённом мозгу. С таким же видом он мог бы разглядывать скучное полотно в картинной галерее или смотреть, как дворник метёт асфальт.

— Дальше что?

— Дальше, — он вынул что-то из кармана накинутого на плечи пиджака. — Возьми

Ни шага ко мне, ни движения. Я стиснула зубы. Всё так же, прикрываясь шторкой, попробовала подойти к нему, но у меня ничего не вышло. Должно быть, его это забавляло, потому что на губах его появилась лёгкая усмешка.

— Может быть, покинешь зону комфорта? — после того, как ещё одна моя попытка провалилась, осведомился он.

— Сукин сын, — процедила. Отпустила штору и, схватив платье, кое-как прикрылась им, но выйти не успела — Виктор сам появился в зеркальных стенах.

Пространства внутри не стало. Он заполнил собой всё — каждый миллиметр, вытеснил весь воздух, заменив его запахом сандала и дорогого табака.

— Это я возьму себе, — платье выскользнуло из моих пальцев. Я попыталась ухватить его, но в руках остался только воздух.

Морда медведя оказалась прямиком на плече Марчелло. Что-то мягкое легло мне в ладонь, и я судорожно сжала пальцы.

— У тебя прекрасные волосы, Марин, — почти не шевеля губами. Пальцами он взял меня за подбородок и заставил меня посмотреть ему в глаза. — Н-да… таких у меня ещё не было, — ухмылка в самом уголке рта. — Как думаешь, тебя можно отнести к выходу из зоны комфорта, а, Марин? — большим по нижней губе. Затяжка и запах дыма. — Я думаю, вполне. А ты?

— Ты сказал, что я нужна тебе не для секса, — собравшись, я оттолкнула его руку. Сделала от него шаг и тут же поняла — зря. Мишка так и продолжал пялиться вышитыми глазами в зеркальный потолок, тогда как на мне не было ни нитки.

— Пошёл вон отсюда, — резко повернувшись к Виктору спиной, прошипела я.

К щекам, шее, груди прилила краска. Я подняла глаза… О, Боже! Взгляды наши встретились в отражении.

— Выйди! — с абсолютным лютым бессилием.

— У тебя красивые не только волосы, — заключил он. — У тебя очень красивые соски. И вот тут, — коснулся спины, где, похожие на неправильный треугольник, на коже были родинки. — Твоё тело мне однозначно подходит, — провёл вниз по талии, по бедру. — Думаю, у нас с тобой получилась честная сделка, — лёгкий хлопок по заду, ещё один взгляд через зеркало.

Когда он всё-таки убрался, я прижала руку ко лбу. Почувствовала мягкость ткани и, разжав пальцы, поняла, что держу бесшовное бельё. Телесного цвета трусики. Трусики и, будь он неладен, ничего больше! Медленно выдохнув, я надела их и тут же почувствовала себя пусть немного, но лучше. Интересно, а нижнее бельё мне тоже стоило отнести к зонам комфорта? Если так, то выходить из конкретно этой… вернее, снимать её я пока что была не готова, тем более, перед Виктором.

— Надень это, — едва я подошла к шторке, он сам отдёрнул её и протянул мне вешалку с платьем. В момент, когда я потянулась за ней, пальцы наши соприкоснулись. Пронзивший меня непонятный разряд едва не заставил убрать руку. Одно касание, а внутри все натянулось до напряжения. Не знаю, почувствовал ли это Виктор. Посмотрев мне в лицо, он молча отступил, но штору закрывать не стал.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты извращенец? — осведомилась я, прижимая к себе платье. Даже на ощупь оно, казалось, было сделано из чего-то божественного. В жизни я не держала в руках ничего более мягкого и приятного. Ткань, насыщенно коричневого, даже шоколадного цвета, казалось, переливалась в моих пальцах. Шёлк…

— Надень его, — распорядился Марчелло. — Хочу посмотреть, как оно будет выглядеть на тебе.

— Может быть, ты хочешь посмотреть не на то, как оно будет выглядеть на мне, а на сам процесс? — я опять защищалась.

Виктора мой выпад не смутил. Его, казалось, смутить было невозможно в принципе.

— И на это тоже.

Мне вдруг стало ясно, что в словах его нет поддёвки. Он действительно хотел этого — хотел видеть, как я надеваю его платье. Осознание