***

Селена

Взгляд Джонаса был странным — горящим, шокированным, долгим, словно он привидение увидел, а не мою мокрую тушку.

А потом он просто выбежал прочь, чем шокировал уже меня.

Я плохо выгляжу? Он что-то заметил???

Но нет, груди не видно. Она у меня таких скромных размеров, что даже без утяжки иногда трудно разобрать. Раньше страдала по этому поводу, а теперь вот, когда стала «мальчишкой», даже радуюсь.

Но все-таки, что произошло с Джонасом???

Я быстро схватила чистые вещи и в ванной переоделась. На грудь натянула прежние тряпки.

Черные штаны и ослепительно белая рубашка были слегка велики, но совсем немного. Пришлось затянуться поясом, отчего моя тонкая и довольно голодная талия стала сильно выделяться. Положение спас недлинный камзол с красивыми серебристыми пуговицами. Он был простого кроя, типа, домашний, как я понимаю, но мне показался верхом ткацкого мастерства.

Посмотрев на себя в зеркало, висящее на стене, я изумилась.

Так хорошо я не выглядела еще никогда. Одежда немного скрадывала худобу, но была такой новой и красивой, что я невольно заулыбалась. Мне показалось, что даже платье не смогло бы так преобразить меня…

Однако, когда эмоции немного улеглись, я вспомнила о Джонасе и помрачнела.

Что же с ним? Может, мне нужно за что-нибудь попросить у него прощения? Так могу же нарваться на его злость: он в последнее время очень нервный, что не удивительно после моего шокирующего признания.

Джонас появился через полчаса.

Выглядел он странно: глаза лихорадочно блестели, на губах играла какая-то лукавая усмешка. Правда, на пару мгновений его взгляд потух, когда задержался на мне, но потом снова зажегся, и парень потянул меня в коридор.

— Сейчас мы идем обедать — завтрак мы благополучно пропустили. Там будут присутствовать моя мать — называй ее миледи, моя сестра Кларисса — ее зови юная госпожа, мои бесчисленные кузины и тётушки — их имен ты все равно не запомнишь — называй их госпожами, если обратятся лично к тебе…

Я слушала его и все сильнее наполнялась страхом. Я буду есть с аристократами? Да я подавлюсь первым же куском!

— Джонас! — я остановилась, обернулась и посмотрела на парня умоляющим взглядом. — Пожалуйста, позволь мне остаться в комнате! Я… я… не голодный!

Как на зло в этот момент мой желудок жалобно завыл, выдавая мою ложь, и Джонас молча развернул меня, едва ли не пинком отправляя дальше.

Я разозлилась.

Это он так изощренно меня наказывает: наверное, хочет унизить, выставить посмешищем, ведь я совершенно не умею вести себя за столом богатеев. Слышала, что у них там какие-то особенные правила…

Страх и тревога нарастали и достигли своего апогея в тот момент, когда мы вдвоем появились в огромной сияющей всеми оттенками светлого столовой.

Белоснежная скатерть, кремовые стены, внушительная люстра с десятком магически заправленных свечей, огромный длинный стол, а за ним пара десятков незнакомых и ОЧЕНЬ знатных людей.

Я замерла. Они смотрели на нас с Джонасом с большим любопытством.

— Сын мой! — красивая стройная женщина в умопомрачительно ярком наряде поднялась нам навстречу, раскрывая объятия для моего соседа. Наверное, его мать.

Я поразилась ее молодости, грациозности и ослепительной дороговизне ее наряда.

После того, как Джонас был обнят и расцелован, прекрасная госпожа обратила внимание на меня.

Я стушевалась под взглядом ее проницательных голубых, как Джонаса, глаз.

— Представь нам своего друга, — обратилась она к сыну, и Джонас торжественно, прямо-таки с чувством произнёс:

— Это мой товарищ и мой личный подопечный, приставленный ко мне Академией — Селий Джайз!

Мои щеки начали наливаться румянцем от пристального внимания к моей перепуганной персоне, потому что десятки глаз впились в меня с огромным любопытством.

— Что ж, замечательно! — очень благодушно произнесла герцогиня Лиррэй. — Я рада, что Джонас уже осваивает наставничество. Присоединяйтесь к нам, молодой человек!

Джонас кивнул мне и усадил рядом с собой. После он коротко представил мне свою сестру Клариссу (ею оказалась очень красивая блондинка лет восемнадцати, которая разглядывала меня с повышенным интересом). Потом посыпались имена всех присутствующих, которых я, ожидаемо, не запомнила. Лишь заметила, что остальные шесть девушек, находящихся здесь, улыбались и шептались, не отрывая взглядов от моего уже пылающего лица.

— Какой милый мальчик! — вдруг высказалась круглолицая тетушка, которая показалась мне самой простой и добродушной. — Смущается, словно ребенок! Сколько же тебе лет, юный маг?

— Почти девятнадцать… — промямлила я, пряча взгляд, а рядом удивленно зашептались: видимо, на такой возраст я совершенно не тянула.

А дальше началась настоящая пытка.

Все эти ножи, вилки и прочие дикие приборы ввергли меня в ужас, потому что я совершенно не представляла, как ими пользоваться.

Блюда на столе были шикарными. Чего стоил один только зажаренный поросёнок с овощами. У меня во рту собралась слюна, но решиться взять что-либо я не могла.

И тогда вмешался Джонас.

Он совершенно спокойно начал… меня обслуживать! Отрезал мне мяса, наложил салатов, сверху пристроил огромную куриную ножку. При всем своем голоде я не смогла бы все это съесть за один раз.

Аристократы отчетливо косились, а я поняла, что время моего унижения настало.

Сейчас все поймут, что «милый мальчик-маг» всего лишь нищее отребье, которое даже поесть по их правилам не в состоянии…

Но я была голодной, поэтому… начала есть.

Ну и пусть унижают! Одним позором меньше, одним больше…

Я даже не знаю, сколько мне жизни отмеряно, так стоит ли сейчас так сильно трястись над мнением совершенно незнакомых и далеких от меня людей?

Я съела весь салат и попыталась отрезать от свиного мяса кусочек, но у меня ничего не вышло. Поэтому я просто наколола его на вилку и откусила так.

Разговоры, до этого постоянно гудевшие в пространстве, мгновенно смолкли. Я сделала вид, что ничего не поняла и продолжила мужественно нарушать все возможные правила столового этикета…

Зато сытая.

Зато еще пока живая.

Разве не здорово?

Поняв, что больше не смогу впихнуть в себя ни кусочка, я отложила вилку и замерла, категорически отказываясь смотреть на окружающих.

Разговоры возобновились, а я так и просидела до самого конца.

Герцогиня что-то расспрашивала у Джонаса, он ей степенно отвечал. Его сестра иногда подшучивала, кузины продолжали шептаться, а я… мечтала отсюда сбежать и считала каждую минуту, надеясь, что она станет последней.