– Только, ради бога, не пытайся увести «Мону Лизу»!

Рейко закатила глаза:

– Она не в моем вкусе. Если бы у меня был выбор, я бы предпочла «Гладиатора» Джулиана.

Вот это ответ!

– Если ты предпочитаешь такой тип мужчины, то почему ты с Эштоном?

Она замерла:

– Что, опять? Опять посягательства на личную территорию? Ты только вчера спустил на меня собак, хотя это была твоя идея – задавать вопросы.

– Ты ко всему относишься в жизни как к игре, да? Так легче смотреть на свое тело как на предмет потребления, верно?

Ее губы сжались.

– Это что, твой способ спросить, не сплю ли я со всеми подряд?

– Ну и какой ответ?

– А какое тебе вообще дело до моей личной жизни, черт возьми?

– А какого черта ты тратишь время на старика?

– На любого старика или тебя беспокоит только этот старик?

Дамион не хотел разбираться, что именно его беспокоит. И с какой стати его это беспокоит после того, чему он стал свидетелем пять лет назад? И все же… и все же его это беспокоило.

Наконец она сказала:

– Не знаю, поверишь ли ты, но между нами нет никаких близких отношений.

Он почувствовал странное облегчение.

– Но то, как ты к нему прикасалась… это куда больше, чем просто…

Мягкие пальцы коснулись его руки – легкая мимолетная ласка, лишившая его дара речи. Дамион уставился на свою руку, не в силах остановить вспыхнувшее возбуждение. Он не в силах был остановить его, начиная с того дня, как увидел Рейко.

– Ну и что ты этим доказала? Только то, что я прав. – Это доказательство было куда менее приятным, чем ему бы этого хотелось. – Для тебя все игра. Но ты играешь в опасную игру, Рейко.

Фабрицио принес свежие круассаны. Она поблагодарила его широкой искренней улыбкой. Перед глазами Дамиона его обычно невозмутимый эконом просто растаял. Когда ее пальцы коснулись руки Фабрицио, Дамион стиснул зубы.

– Я касаюсь каждого, с кем разговариваю, если ты еще не заметил, – произнесла она, когда Фабрицио ушел.

– Я заметил. Судя по всему, Эштон не собственник.

– В отличие от тебя?

– Да. Я – собственник. Жуткий. И сразу же реагирую, когда кто-то пытается присвоить принадлежащее мне.

– Припаси эти пещерные замашки для своей будущей жены, – сказала она, намазывая на круассан тонкий слой масла. – Ты уже, наверное, пол-Европы прочесал в поисках идеальной баронессы.

Лед заморозил его затылок и начал растекаться холодом по спине.

– Пожалуй, я действительно уже готов жениться.

Ее рука на мгновение замерла, но потом снова продолжила свою работу.

– Ну и почему тогда тебе не сосредоточиться на этом и не оставить в покое мою личную жизнь?

Дамион давно уже чувствовал беспокойство, вес ответственности все сильнее давил ему на плечи. После того как умрет его дед, он останется единственным живым Фортье. Ему нужно жениться, чтобы продолжить фамильную линию. Но мысль о женитьбе вызывала в нем отвращение. Детских наблюдений за парочкой одержимых хватило бы иному на всю жизнь. Дамиону же пришлось вынести двойное испытание. И это оставило в его душе рубцы, из-за которых он был не уверен в своей способности поддерживать хоть какие-то более-менее нормальные отношения.

– У меня сейчас слишком много неотложных дел, – сказал он. – Но когда настанет время, то не будет никаких скоропалительных решений. Я со всей тщательностью собираюсь подойти к этому выбору, за что моя избранница должна мне быть только благодарна.

Ошеломленно приоткрыв рот, несколько секунд Рейко просто смотрела на него. Потом рассмеялась:

– Если бы ты себя только слышал! Несколько веков почти ничем не ограниченной власти пропитали ваш род насквозь. Но и ты не можешь знать, что скрывается за поворотом. – На ее лице появилось выражение то ли боли, то ли горечи. – Сейчас ты думаешь – тебе принадлежит весь мир, а в следующий миг у тебя могут все это отобрать.

– Именно это случилось с тобой? – Его взгляд переместился на ее левый висок, снова закрытый густой челкой. Первая деловая встреча была назначена через двадцать минут. Ему нужно было уходить. – Расскажи мне…

Ее пальцы крошили круассан. Когда она подняла на него глаза, в них не отразилось ничего. Ни-че-го.

– Хватит лезть в мою жизнь, Дамион. – Рейко встала, и он тут же вспомнил, какой маленькой она была без каблуков. – Мне совсем не хочется застрять в этой чертовой очереди на несколько часов. Я должна хотя бы час провести с «Одалиской».

– Почему?.. – не понял он.

– Потому что меньше для нее будет просто оскорблением. Так что пока, Дамион. До вечера.

Рейко пошевелила пальцами в небрежном жесте прощания. И в то же время… в этом жесте была какая-то странная уязвимость.

Внутри его что-то дрогнуло.

Он бросил еще один взгляд на часы:

– Ужин будет подан к семи. Рассчитай свое время.

Рейко неторопливо ходила по залам, рассчитывая использовать это изобилие, чтобы стереть мысли о Дамионе.

Но казалось, даже картины и скульптуры вступили против нее в заговор. Сильное, совершенно вылепленное тело Эдипа вернуло ее мысли к Дамиону, когда она столкнулась с ним сегодня утром. Эротизм «Давида и Вирсавии» напомнили ей вчерашние сны с Дамионом Фортье.

К тому времени как она вошла в крыло Ришелье, ей уже хотелось кричать от разочарования. И совсем нелегко было придать лицу нейтральное выражение, когда у входа она встретила Филиппа, секретаря заведующего музеем.

Скорее всего, Дамион действительно хотел, чтобы она вернулась домой к семи.

– Вы не хотели бы вернуться к «Графине» Гойя или к «Одалиске»? – спросил Филипп. – Для вас мы могли бы специально освободить зал, где находится «Одалиска».

– Но откуда такая честь?

Филипп улыбнулся:

– Куратору сказали, это ваш любимый зал в Лувре.

– Да… но ведь он не может вот так просто взять и закрыть целый зал!

– Мы редко делаем такие вещи. Только для специальных гостей барона де Сент-Валуар.

– И сколько уже было таких гостей? – Слова слетели с ее губ раньше, чем она успела себя остановить. – Ради бога, не обращайте внимания. Просто я… Не обращайте внимания! – Она коснулась руки Филиппа, и его настороженный взгляд исчез.

Казалось, прошла целая вечность, когда она повернулась, чтобы поблагодарить Филиппа и… обнаружила его отсутствие.

На улице Риволи, уже прогретой весенним солнцем, Рейко остановилась у кондитерской и заказала панини и латте. Она чувствовала усталость. В эту ночь ей снова приснился кошмар. Она проснулась вся дрожа, в поту, с жуткими образами, стоящими перед глазами. Несколько часов после этого она просто боялась заснуть. А когда заснула, то ей приснился сон: она танцует с Дамионом аргентинское танго. Их ноги сплетались, дыхание смешивалось… Он так и не поцеловал ее, но она читала это желание в его глазах, в каждом его вздохе…