– Это личный вопрос! И… ты действительно хочешь это услышать?

Глаза Дамиона блеснули.

– Я готов воспользоваться шансом.

Она с трудом сдержалась, чтобы не поднять руку и не закрыть шрам на виске. Ее губы дрожали. Ей необходимо было успокоиться.

– А я – нет! Ну а если бы я тебе задала какой-нибудь личный вопрос, тебе бы это понравилось?

– Пожалуйста, спрашивай. Только сначала ответь на мой вопрос.

– И ты тогда ответишь на мой?

Он кивнул:

– Так когда это случилось?

Она опустила глаза и поковыряла вилкой салат:

– Два года назад.

– Как?

– Я ответила на твой вопрос. Теперь моя очередь. Тебя не было рядом, когда твой дед продавал картины. Где ты был?

Черты его лица заострились, пальцы сжались вокруг бокала, но взгляда он не отвел.

– Какое-то время я был в Париже. Потом… поехал в Аризону.

– А… Аризона… Конечно. – Она не стала формулировать вопрос. Все и так было ясно.

Изадора.

Рейко почувствовала тошноту. Аппетит пропал. Скомкав салфетку, она бросила ее на стол.

Дамион последовал ее примеру. Он отложил вилку, подозвал официанта и подписал счет.

Возвращались они в молчании. Он не сделал попытки взять ее под руку, чему она была, разумеется, рада. Только когда подошли к дому, он повернулся к ней:

– Что ты хотела сказать этим своим «конечно»?

– До меня дошли кое-какие слухи об Аризоне. Ты их подтвердил.

– Что ты еще слышала? – Напряжение в воздухе стало почти осязаемым.

– Ничего особенного. И мне не нужны детали.

– Я и не собирался сообщать тебе никаких деталей.

Потому что он боялся как-то повредить Изадоре? Слухи циркулировали, но очень осторожно. В основном все держали язык за зубами, хотя каждый знал правду об этом грязном романе.

Она пожала плечами:

– Я думаю, на сегодня мы уже достаточно поделились нашими приятными воспоминаниями.

В молчании они вошли в квартиру. Она осмотрелась.

Квартира была двухэтажная.

Блестящая кафельная плитка, белая с черным, напоминала пол в Версале. Высокие окна выходили на площадь Вогезов, а вдалеке гордо возвышалась Эйфелева башня.

И никаких занавесок. Для мужчины, который так ценил свое право на частную жизнь, это казалось просто невозможным. В гостиную с широкими синими диванами и кофейными столиками через приоткрытое окно вместе с легким бризом проникали звуки улицы. Проникали и рассеивались среди картин, скульптур, дорогих гобеленов и других артефактов.

Дамион бросил ключи на ближайший столик.

Она отвернулась от мраморной миниатюры Психеи и Купидона в объятиях друг друга, освещенных мягким светом… и столкнулась с твердым телом Дамиона Фортье. Рейко поскользнулась, ногу пронзила боль. Хватая ртом воздух, она пыталась освободиться от его сильных рук. Но эта борьба лишь больше заставила ее ощутить чувственную энергию, исходящую от его тела.

И время и усилия, которые она потратила, чтобы снова обрести утерянный самоконтроль, – все оказалось напрасным.

Дамион нахмурился:

– С тобой все в порядке?

– Да… Отпусти меня…

Он подчинился:

– Будь внимательна. Пол скользкий.

– Уже заметила… Не мог бы ты сказать, где мои вещи? Мне нужен ноутбук.

Опустив глаза, он кивнул. Они прошли еще через одну комнату и вышли в коридор, оформленный с таким же вкусом.

Ее спальня показалась ей огромной. Стиль смешанный – сочетание античной помпезности и комфорта двадцать первого века. Старинная основательная кровать, эргономичное кресло и стол, на котором уже лежал ее ноутбук.

В примыкающей комнате напротив большого экрана с музыкальным центром и баром стоял полукруглый диван, обитый мягкой светлой кожей. Ковровые дорожки вели в ванную комнату и к высоким французским окнам, откуда открывался потрясающий вид на Сену. И опять – ни драпировок, ни жалюзи.

Она повернулась и снова едва не столкнулась с Дамионом. Он стоял очень близко к ней. Слишком близко…

– Ты что-то имеешь против занавесок?

Он показал на пульт:

– Вот этими двумя кнопками можно регулировать степень проницаемости стекол.

– Слава богу! А то я уж подумала, не стал ли ты бессовестным эксгибиционистом?

Она взяла пульт и направила его на окно. Первая кнопка заморозила стекло совершенно, превратив его в непрозрачный белый опал, полностью отрезав их от внешнего мира. Вторая скрыла вид наполовину, сделав непрозрачной только нижнюю часть. Оставив этот вариант, Рейко повернулась к Дамиону, чтобы опять встретить его испытывающий взгляд. Это начинало уже злить.

– Мне нужно заняться работой, поэтому, если ты меня извинишь… – Он показал на консоль рядом со столом: – Если тебе что-нибудь понадобится, нажми на первую кнопку – тебе ответит Фабрицио, мой эконом. А сейчас мне пора в галерею. Вернусь поздно вечером. Пока, Рейко! – И ушел.

А она так и осталась стоять посередине комнаты, чувствуя себя усталой и растерянной.

Когда через несколько часов к ней постучал Фабрицио, Рейко говорила по телефону с Японией. Она терпеливо слушала плачущий голос женщины – члена группы поддержки, в которую она входила и сама. Попросив подождать, она ответила на стук и сказала – да, она хотела бы поужинать здесь, в комнате.

Ей хотелось одного: скрыться от вопрошающих глаз Дамиона.

Отвернувшись от двери, она поморщилась от боли в животе.

Ее рука двинулась туда, где под костюмом находилось свидетельство ее травмы – вечное напоминание того, через что ей пришлось пройти.

Неожиданно все ее слова показались ей пустым звуком. Как она может предлагать кому-то надежду, когда сама потеряла все – даже способность быть настоящей женщиной?

– Какие у тебя на сегодня планы? – спросил Дамион, оттягивая манжету, чтобы посмотреть на часы.

Рейко кинула на него быстрый взгляд.

Ему хотелось понять, что нового появилось в ней за эту ночь. Ее облик стал мягче. Она сменила деловой костюм на джинсы и полосатый топ с приталенным стильным жакетом, оставив распущенными великолепные волосы. Напряжение осталось, но, приглядевшись, он увидел – ее кожа пылает, как бывало после теплого душа или после ночи любви…

Он нахмурился и сделал глоток эспрессо, надеясь перебить вспыхнувший в паху жар. Рейко взяла чашку и снова стрельнула в него глазами, прежде чем перевести взгляд на Сену.

– Думаю пойти в Лувр. Не хочу упустить такой шанс, раз уж я оказалась в Париже.