До самой Второй мировой войны, однако, капиталократы не созрели для этого. В их руках были правительства, парламенты, суды, полиция, армии, газеты и радио, но не хватало чего-то вроде бы небольшого, но существенного — общей картины мира и общей стратегии. Чтобы капиталократов проняло и они объединились, а далее перешли к конкретному делу, потребовались, с одной стороны, Вторая мировая и становление США, нарастивших за счет войны финансовую и военную мощь в качестве лидера Запада и претендента на мировое лидерство, с другой — резкое усиление политико-идеологических позиций СССР, подлинного победителя в мировой войне, новые международные нормы и правила поведения, а также новое, теперь уже глобальное противостояние между двумя общественно-политическими системами. Была создана НАТО, начались разговоры о европейской интеграции, но это было все еще не совсем то. Идеи Заговора дождались своего часа почти 20 лет спустя после выхода «Открытого заговора», когда Г. Уэллс уже ушел из жизни, произошло событие, ознаменовавшее начало единения европейской и американской элит — в 1952 г. в Голландии под патронажем принца Бернарда (в 30-е годы был почетным членом СС) состоялось организационное заседание европейско-американской группы представителей крупного бизнеса, власти, СМИ и мозговых центров, на котором было решено создать сугубо закрытый, но представительный трансатлантический форум, благодаря которому ведущие деятели Запада могли бы регулярно встречаться для откровенного конфиденциального разговора «между своими», сверять часы по всем интересующим их темам, свободно обмениваться информацией и идеями и координировать политику и общие подходы к мировым делам. Встречу организовал работавший в годы Второй мировой советником польского правительства в изгнании, известный во влиятельных британских и западноевропейских кругах англофил и антисоветчик поляк Й. Ретингер (кличка «серый кардинал»). Сразу после заседания Й. Ретингер и принц Бернард пересекли Атлантический океан с серьезной миссией — рассказать в Вашингтоне об итогах встречи и предложить американцам создать Бильдербергский клуб — по имени отеля «Бильдерберг», где проходило событие. Принимавший Бернарда и Й. Ретингера директор ЦРУ У. Смит воскликнул: «Где же вы были раньше?». А в мае 1954 г. в гостинице «Бильдерберг» состоялось первое заседание клуба с красноречивой и выразительной повесткой дня: «Отношение к коммунизму и Советскому Союзу», «Отношение к зарубежным зависимым территориям (колониям)», «Отношение к экономике, политике и экономическим проблемам» и «Отношение к европейской экономической интеграции и европейскому оборонному сообществу». Отбор приглашаемых на первое и все другие заседания Бильдербергского клуба был самым тщательным, охрана — крайне строгой, никаких «несоответствующих» людей там по определению не было и быть не могло. В такой вот кружок «для своих» трансформировалась одна из идей Г. Уэллса о широком международном демократическом движении сторонников всеобщего прогресса, свободы и мировых перемен. Впрочем, говоря о Заговоре с участием всех слоев и групп общества, писатель лукавил — на самом деле он имел в виду именно вариант Бильдербергского клуба, на первом заседании которого он, наверняка был бы в числе приглашенных.

Джозеф Ретингер

Бернард Липпе-Бистерфельдский

Отель «Билдерберг» в голландском городе Остербеке, где в мае 1954 года состоялось первое заседание Бильдербергского клуба

Первая конференция Бильдербергского клуба. 1954 год.

Уолтер Беделл Смит

Директор Центральной разведки и глава ЦРУ США (1950–1953)

Г. Уэллс — конвергенция — СССР — Россия

Г. Уэллс внимательно следил за происходившим в Советском Союзе. Писателя не смущала — ему, очевидно, даже нравилась жестокость и безжалостность революционной ломки жизнеустройства в Советском Союзе: социал-дарвинист, причислявший себя также к социалистам, он, как в лаборатории, изучал события и перемены в стране, и информация служила материалом для его собственных построений. Марксизм, коммунизм и классовую борьбу он считал отклонением от пути человеческого прогресса, советскую власть называл то небольшим кругом олигархов, то управляющей миллионами крестьян интеллигентской бандой в несколько десятков тысяч человек (гл. ХI), но в то же время отмечал, что власть проводит серию интересных экспериментов по социализации экономической власти, что результаты первой советской пятилетки (1928–1932 гг.) очень впечатлили мир, а опыт революции и государственного строительства помогает таким странам как Индия и Китай двигаться по пути прогресса.

«Россия во мгле» — документальное произведение английского писателя Герберта Уэллса, рассказывающее о его поездке в Советскую Россию в 1920 году

В вышедшем в начале 30-х годов «Открытом заговоре» Г. Уэллс применил термин конвергенция — тот самый термин, вокруг которого 30 с лишним лет спустя в западной и советской политологии и политике стали ломаться копья: термин, как видно, не остался незамеченным и в конце концов нашел применение. В гл. XI «Война с традицией» Г. Уэллс писал, что «Открытый заговор… должен быть явлением не классового порядка, а сближением множества различных типов людей на основе общей идеи» (говоря о сближении, писатель употребил на английском языке именно термин «convergence», что переводится как «слияние, сближение, взаимопроникновение»). В гл. XIV Г. Уэллс высказался насчет конвергенции / сближения капитализма с социализмом просто и ясно: «Открытый заговор — это не столько социализм, сколько его более понятливый отпрыск, который поглотил, переварил и усвоил у своих социалистических предков все, что было возможным», — т. е. капиталисты-дарвинисты взяли от социализма все, что им подошло, социализировались, больше брать нечего, дальше обновленный субъект следует своим путем. Надо отдать писателю должное — он, масон 33-го градуса, признавал, что у социализма есть что взять. «Открытый заговор — естественный наследник социалистического и коммунистического энтузиазма; он может начать контролировать Москву раньше, чем поставит под контроль Нью-Йорк» (гл. XIV), — считал Г. Уэллс. Он не только писал, но и действовал как агент-устроитель практической конвергенции — увлеченность ролью пророка и создателя нового миропорядка толкнула его на неординарные и, надо сказать, смелые шаги.

Весной 1934 г. он поехал в США, посмотрел, как американская администрация выводит страну из финансово-экономического кризиса, встретился с президентом Ф. Рузвельтом, инициатором и организатором Нового курса, и уехал в восторге. Вдохновившись увиденным, писатель решил, что в основах финансовой, экономической и социальной политики Вашингтона и Москвы могут быть найдены общие черты, и в его уме, постоянно озабоченном вопросами мирового переустройства, зародилась идея воплотить свои тезисы в жизнь — сагитировать руководителей двух стран заняться сближением во имя нового мира и миропорядка. Вскоре после встречи с американским президентом Г. Уэллс использовал свои элитные связи и имидж