Господа Бота? Поверить не могу, что агент Личной Канцелярии Её Величества таскает в кармане объедки из ресторана.

Глава 9

Квартира Ангела изначально не слишком отличалась от Лизиной. Те же мандариновые стены, та же Самобранка посреди гостиной.

Однако Лиза пока не успела придать своим съемным апартаментам индивидуальности — клочья кошачьей шерсти повсюду и чахлый лимончик на подоконнике не в счет. А вот Головастиков явно трудился над украшением интерьера в поте лица. Ну и немножко перестарался, с кем не бывает.

Пока все гурьбой раздевались в прихожей и пытались освободить буйного Ангела от его великой шубы («Не отдам! Это продуманный образ!»), Лиза подкралась поближе к широкой арке и заглянула в гостиную.

Всё здесь было в избыточном количестве.

Гостиная телеведущего напоминала личные покои арабского шейха, решившего все свои нефтяные богатства спустить на мебель и расшитые подушечки с кисточками. Кисточки присутствовали также и на портьерах, и на ковре, болтались они в большом количестве и по краям Самобранки. Пуську бы сюда, подумала Лиза. Это же для кота просто Диснейленд.

Тут были и диваны, и кушеточки, и низкие столики на позолоченных львиных лапах, и какие-то пуфики, и керамические вазы, и бронзовые кальяны, и медные лампы — ну разве что джинна не хватало. Но всё это вальяжное великолепие меркло по сравнению с картинами на стенах.

Это были не просто какие-то там картины, а КАРТИНЫ. От них перехватывало дыхание и кружилась голова.

— Во имя психотропов всех Галактик! Это что еще за несусветная выставка? — ахнула Лиза. Ей показалось, что она вновь опьянела, даже противный еловый вкус почудился во рту.

Это был космос. Или художественное воплощение шоколадного пудинга, в который накидали всего, что было в холодильнике: от вишни до кусочков вчерашней яичницы. Наверное, все-таки космос, потому что кто станет рисовать шоколадный пудинг вперемешку с овощным рагу и огрызком заплесневелого сыра, завалившегося за банку с огурцами?

Лиза присмотрелась. Да, определенно космос.

На темном фоне мелькали неумело выписанные кометы, взрывались кривоватые звезды, сновали туда-сюда космические корабли, больше похожие на мексиканские тако. Целая серия холстов была посвящена портретам планет Солнечной системы. По Лизиному мнению, Сатурн в исполнении данного художника не особо отличался от говяжьей фрикадельки с луковыми кольцами.

И Луна, Луна на десятках картин. Неприветливая, угрожающая, совсем не красивая, совсем не напоминающая Селену. Пыльная, как Пуся после освежающего дневного сна под кроватью. Вся в рытвинах, как кухонный стол в Лизиной родной коммуналке.

Ангела наконец вытащили из шубы. Он с видом оскорбленной невинности побрел по коридору, держась за мандариновую стену.

— Ну, знаете, товарищ! — обернулась к нему Лиза, потрясенная художествами до глубины души. — Предупреждать надо!

— Преданная фанатка — и не в курсе, что ее кумир пишет потрясающие картины! — Ангел всплеснул руками, потерял равновесие и едва не шлепнулся на пол. — Ох, боженьки, ну и фанаты нынче пошли! Учить и учить их надо: как правильно любить и почитать своё божество! О времена, о нравы! Небось с Ричардом такого никогда не случается, — прибавил он с обидой. — Все граждане империи, даже летние букашки-однодневки, даже Разумные Блюдца знают, что он страшно увлекается гонками на лопатах. Да он весь завален подарочными лопатами! Я однажды был у него в гостях на вечеринке. Золотые, карбоновые лопатки, рукоятки из сакуры, чехлы из скафандровой ткани, именные гравировки, на одной лопате даже автограф бывшего императора Николая Константиныча… Ух, как завидно! А на меня, бедняжку эдакую, всем плевать!

— Ну что вы, сударь, не стоит себя недооценивать, — дипломатично успокоил его граф. — Полагаю, вам будет приятно узнать, что наш шеф Филипп Петрович — большой поклонник вашего творчества. Ваша картина «Межпланетная битва межпланетников» занимает достойное место в нашем кабинете.

— Что?! Так этот негодяй Левинсон скинул моих «Межпланетников» вам? — возмутился Ангел. — А я-то думаю: куда это он дел мой подарок на его сорокапятилетний юбилей! Негодяй, какой негодяй… А ведь я столько лунной пыли извел на эту гениальнейшую зарисовку!

— Чего извели? — переспросил Макс. — «Лунной пыли»? Приехали. Это многое объясняет. В том числе и полет резиновой курицы на квадрокоптере. Вы, сударь, наркотики для вдохновения принимаете? Как художники начала двадцатого века — опиум и абсент?

— Что? — Ангел с недоумением уставился на своего «телохранителя». — Какие наркотики? Наркотики — это новый смертный грех по версии «Заповедей 2.0». Читали последний номер журнала Православной церкви?

— Вы же упоминали «Лунную пыль», сильнодействующее наркотическое средство.

— Ах, это! Нет, мой милый друзьяшка, я имел в виду настоящую лунную пыль, непосредственно с поверхности проклятой и глупой Луны. Муза явилась мне именно там. Я начал писать картины, когда снимал это отвратительное шоу «Расчетный час: полночь». Под рукой — ни масляных красок, ни акварели… Я взял каску со стройки, смешал в ней лунную пыль, ракетное топливо…

— Ракетное топливо? — удивилась Аврора. — Энджи, ты что, это же просто крейзи. Смертельно опасное вещество. Хотел стать первым человеком, погибшим на Луне?

— Ах, нет-нет, это же было топливо нового поколения, на основе кислорода, тринитро… тринитрамид, кажется. Как видите, оно и правда безопасно, как говорят в рекламе! По крайней мере, я все еще жив… Хоть и несчастен. Так о чем я? Да, смешал лунную пыль, ракетное топливо, добавил свои губные блески для вязкости и парикмахерскую краску для цвета — у меня с собой всегда индивидуальный, полноценный косметический набор… И получилась вот такая прелесть!

Он описал рукой королевскую дугу, указывая на наиболее дикие свои творения.

— Товарищ кумир, а в спальне у вас тоже есть картины? — спросила Лиза притворно взволнованным голосом, активно подмигивая коллегам. — Может, проведете нам небольшую экскурсию?

— Что ж, друзьяшки, почему бы и нет — тем более, что Камиллу украли именно оттуда, — согласился Ангел и двинулся через гостиную к дальней двери.

— С вами, Ангел Иваныч, каши не сваришь. Жду вас, жду. А вас всё нет и нет. Уж праздничная еда вся остыла. Я ее, Ангел Иваныч, выбросил.

Компания не успела добраться до входа в спальню, как из соседней двери, сливающейся со стеной, показался грустный мужчина средних лет в белом колпаке и фартуке. Сутулые плечи, уныло опущенные уголки губ, разочарованная физиономия. В Лизиной реальности он смотрелся бы вполне гармонично, типичный сложившийся неудачник, немного похож на Игоря, только старше. Но здесь, в этом бодром и динамичном мире, депрессивный дядька казался чуждым элементом.

— Ох, Юха! — Ангел в очередной раз всплеснул руками. — Божечки мои! Дружочек мой ситный, а я же и забыл про тебя! Ну то есть совсем!