Но это еще не вся картина ухудшения ситуации. Накануне войны денежные расчеты проводились четырьмя способами – существовали кредитные билеты Госбанка, золотая монета (червонец), разменное серебро и медь. Сразу после начала Первой мировой металлические деньги стремительно начали исчезать из оборота. Первым ушло золото, люди стали припрятывать «николаевские империалы». А как иначе, если Государственное казначейство объявило о прекращении обмена кредитных билетов на золото. В тот момент золотой запас Госбанка Российской империи в монетах и слитках составлял 1 миллиард 604 миллиона рублей, а кредитных билетов, или, проще говоря, бумажных денег в обращении было на сумму 1 миллиард 664 миллиона, то есть гарантии обеспечения золотом были очень высоки – более 98 процентов. В феврале 17-го это соотношение выглядело уже совершенно иначе. Если сам по себе золотой запас уменьшился некритически, составляя, за вычетом необходимых затрат на ведение, 1 миллиард 476 миллионов рублей, то кредитных билетов было выпущено уже на сумму 9 миллиардов рублей с лишним, обеспеченность денег золотом, таким образом, составляла уже всего 15 процентов.

Это был неизбежный, печальный итог безудержной эмиссии, к которой Госбанк России вынужден был прибегать, чтобы обеспечить финансирование военных расходов. И это привело к тому, что главным должником перед Февральской революцией стало само Государственное казначейство, долг которого Госбанку превышал уже сумму долгов всех прочих клиентов. Самое удивительное, что приток денежной массы, нарастание выпуска кредитных билетов привело к существенному увеличению депозитов и текущих счетов физических и юридических лиц. Если в 1914-м на таких счетах Госбанк имел 260 миллионов рублей, то в начале 17-го – уже два с лишним миллиарда. Получается, что и бизнес, и частные лица в России предпочитали тогда держать обесценивающиеся рубли на банковских счетах, а не тратить их на что попало. Любопытная ситуация, которая свидетельствует о том, что обвала или краха финансовой системы никто в феврале 17-го не предвидел.

16.02

В этот день – 3 февраля 1917 года по старому стилю – в московских газетах появились рекламные объявления: «Вновь открыта в Москве грандиозная гостиница ДЕЛОВОЙ ДВОР в торговом центре на Варварской площади, близ Ильинки и Никольской. Лифты, роскошная обстановка, электрическое освещение, горячая и холодная вода, ресторан, биллиарды, ванны. На всех вокзалах к встрече поездов с постояльцами, заказавшими номера, – автомобили-омнибусы, во все номера проведены телефоны. Цены дешевые – от трех до пяти рублей за комнату». Выглядит радужно, так, словно никакой войны нет, нет никаких проблем. Сплошная деловая активность.

Проблемы были.

С началом войны стали резко сокращаться буровые работы, разведка месторождений и экспорт нефти. Кроме того, проблема энергоносителей обострилась и в силу непродуманной акцизной политики царского правительства. Акцизом были обложены все продукты нефтепереработки, но в разной степени. И если с пуда керосина акциз брали в размере 40 копеек, то для тяжелых масел, то есть мазута, акциз составлял 30 копеек за пуд. Нефтепромышленникам стало выгодно перерабатывать сырую нефть не в керосин, а в мазут. Это привело к тому, что темпы роста внутреннего спроса на керосин существенно превысили темпы роста нефтедобычи. А снабжение российской промышленности мазутом попало в прямую зависимость от объема экспорта керосина за границу, а не от использования его внутри страны. Это привело к энергорасточительной практике расходования нефтяных запасов.

Кроме того, неудачные военные действия в 1915 году привели к потере Россией западных польских губерний, где находились большие запасы каменного угля. Домбровский бассейн, дававший около 500 миллионов пудов в год, оказался на территории противника. Нужды российской индустрии обслуживал только один Донецкий бассейн, в котором ощущалась уже большая убыль рабочих рук, в силу призыва на службу в армию. В итоге к началу 17-го года в стране возник так называемый топливный голод.

Положение осложнялось проблемой транспортных перевозок. Из-за нехватки паровозов, в первую очередь использовавшихся для военных нужд, а также вагонов под военные перевозки, снабжение сырьем – углем, коксом промышленных предприятий Юга России оказалось под угрозой срыва. На некоторых металлургических предприятиях Донецко-Криворожского бассейна пришлось даже выводить из строя доменные печи из-за нехватки кокса. Дефицит нефти и угля отразился на показателях производства в черной металлургии. Выплавка чугуна снизилась по стране с 293 миллионов пудов, что соответствует показателям 1913 года, до 231 миллиона. Такая же тенденция была и с производством стали. Для покрытия дефицита правительство разместило заказы в странах – союзниках по Антанте. Это, по определению, усиливало зависимость российской экономики от иностранных поставщиков. И объективно подрывало потенциал России и экономическую базу, необходимую для продолжения войны. Имеется в виду, продолжения ее в более-менее привычных, сопоставимых с мирным временем условиях, таких, с которых мы начали этот рассказ. Это когда газеты рекламируют роскошные гостиничные номера с электричеством, горячей водой, телефоном и прочими удобствами всего за пять рублей в сутки.

17.02

В этот день на календаре в России было 4 февраля. Страна жила в ожидании возобновления работы Государственной думы. Парламентарии были на каникулах, и возникло опасение, что император не разрешит им собраться вновь, в то время как полномочия той Думы, 4-го созыва, истекали в октябре 1917 года. В этой ситуации председатель Думы Михаил Родзянко, сторонник умеренной партии октябристов, целью которых было установление парламентской монархии, направил государю доклад о положении дел в стране. Любопытный нюанс – Родзянко был женат на княжне Голицыной, дочери обер-гофмейстера двора императорского величества, и в силу этого обладал дополнительной возможностью напомнить о себе. Доклад Родзянко был выдержан в катастрофических тонах. «В минуту грозной опасности самая плохая политика – закрывать глаза на всю серьезность положения, а оно катастрофическое, хотя армия не разбита и даже снабжена вполне предметами вооружения, но в тылу идет такой развал, который грозит сделать бесцельными все жертвы, всю пролитую кровь».

Выше мы рассказывали о радужных объявлениях в газетах, об открытии в Москве новой гостиницы, номеров с электричеством и горячей водой. Родзянко же в своем докладе очень подробно описывает реальное положение дел: «В зимний сезон Москве для отопления нужно ежедневно по 430 тысяч пудов дров, 60 тысяч пудов каменного угля и 75 тысяч пудов нефти, между тем прибытие дров упало с 17 января до половины нормы, а нефти и угля почти совсем не поступало. Запасы топлива на фабриках и заводах, заготовленные на два месяца вперед, уже свелись на нет. Многие предприятия, работающие на оборону, уже остановились или скоро остановятся. Дома с центральным отоплением имеют топлива всего на 50 процентов, а дровяные склады пусты. В квартирах обывателей температура редко поднимается выше 11–12 градусов по Цельсию, а в домах с центральным отоплением