Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хью покачал головой, наклонившись вбок, чтобы снова увидеть экран. Трэвис показал на свои часы.
– У тебя десять минут. Заканчивай свою игру и иди есть.
Трэвис отправился на кухню, поставил на кухонный стол пакет с курицей, затем подошел к двери, чтобы позвать в дом Макса. Ирландский волкодав вбежал в кухню, царапая когтями дощатый пол и радостно виляя хвостом. Трэвис присел, уклоняясь от слюнявых поцелуев огромного пса, и погладил его по спине.
– Надо же, – сказал он, проводя пальцами по жесткой серой шерсти. – Ты что, опять где-то посеял свой ошейник?
Мужчина встал и направился в кладовку, из которой принес Максу жевательную косточку.
– Ты начинаешь обходиться мне в кругленькую сумму, усек? – сказал он псу, когда Макс поймал в воздухе брошенную ему кость.
Когда Макс убежал, чтобы насладиться своим лакомством, Трэвис накрыл на стол и начал готовить все к предстоящему ужину.
Встреча с Хэнком прошла хорошо. Двенадцать школьников уже были включены в программу, и родители еще шестерых раздумывали над тем, чтобы включить в нее и своих детей. Все хлопоты, которые надо было предпринять, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, уже были позади, и было приятно сознавать, что процесс запущен.
Он почувствовал, как телефон в его кармане завибрировал, и достал его. Это было сообщение от Саванны.
Придешь сегодня на ужин? Я поджарила курицу.
Трэвис начал набирать текст.
Извини, увидел твое сообщение слишком поздно. Все равно спасибо.
Через несколько секунд от нее пришло еще одно сообщение.
Потом я иду в «Граулер». Хочешь пойти со мной?
Трэвис покачал головой.
Как-нибудь в другой раз. Мы с Хью останемся сегодня дома.
Едва он нажал на кнопку «отправить», как в кухню вошел его брат.
– С кем ты переписываешься?
– С Саванной Хейс.
Хью скорчил гримасу.
– Что ей надо?
– Ничего.
Трэвис положил телефон на стол и открыл холодильник.
– Когда ты пришел домой, на Максе уже не было ошейника?
– Не знаю, – ответил Хью, протягивая руку к пакету с готовой курицей.
– Ты помыл руки?
Хью подошел к раковине и включил воду.
– В этом месяце он потерял уже два ошейника, – сказал Трэвис, вынимая из холодильника салат в пакете. – Надо будет осмотреть забор; может быть, Макс опять зацепился ошейником за гвоздь.
Поставив салат на стол, Трэвис разлил напитки и прочел молитву.
– Как дела на работе? – поинтересовался он у брата.
Хью пожал плечами и откусил кусок курицы. Последние три месяца он работал в некоммерческой организации, которая нанимала программистов, чтобы те работали по контрактам с крупными высокотехнологическими компаниями Северной Каролины. Трэвису было нелегко найти работу для своего брата – отнюдь не все соглашались иметь дело с такими, как Хью, – и он гордился, что его брат сумел удержаться на этом месте. Как жаль, что их родители не дожили до сегодняшнего дня и не смогли увидеть, каких успехов добился их младший сын.
– Встреча в школе прошла хорошо. – Трэвис улыбнулся. – Знаешь, нельзя понять, насколько малы размеры начальной школы, пока ты не придешь туда, будучи уже взрослым. Я помню то время, когда мы учились там – тогда это место казалось нам огромным.
Когда отклика не последовало, Трэвис решил сосредоточиться на своем ужине. В их доме так проходило большинство вечеров – короткий разговор, а вернее монолог одного Трэвиса, изредка прерываемый выплесками эмоций Хью, когда он бывал чем-то расстроен. В целом они жили неплохо, но иногда Трэвису бывало ужасно одиноко. Он не мог не чувствовать, что ему чего-то не хватает. Или кого-то.
Если бы только Эмми могла увидеть, как хорошо идут дела у Хью.
Трэвис покачал головой. Нет. Она ясно дала ему понять, что он должен сделать выбор – или он будет верен своим брачным обетам, или своей семье. В конечном итоге их брак распался не из-за обещания, которое он дал своим родителям, а из-за нежелания его жены идти на компромисс. Да и вообще, как он мог жить с Эмми, если он не может уживаться сам с собой?
Бедная Эмми. Выходя за меня замуж, она и не подозревала, что в нашей жизни будет постоянно присутствовать еще один мужчина.
– Когда я был в школе, я познакомился с одной женщиной, – сказал он. – Ее зовут Рене, и у нее розовые волосы.
Хью поднял взгляд.
– В самом деле?
– Да. Не все, только челка, но эта челка была похожа на розовую сахарную вату. Очень яркую.
– Мне нравится сахарная вата.
– Знаю. Думаю, Рене понравилась бы и тебе. – Трэвис улыбнулся, вспоминая свою встречу с ней. – Она была очень мила.
Рене милая, подумал он. Она одна из тех людей, в обществе которых ты расслабляешься и чувствуешь себя непринужденно. Трэвис был так занят, управляя бизнесом, который оставили ему его родители, и учреждая Фонд Дилов, что ему уже много месяцев никак не удавалось поговорить с какой-нибудь женщиной просто так. Ему было жаль, когда ей пришлось уйти.
Хью протянул руку за еще одним куском курицы.
– Почему у нее были розовые волосы?
– Что? А, она парикмахер. Наверное, они иногда красят свои волосы в необычные цвета, чтобы показать женщинам, как те могли бы изменить свой внешний вид.
Поужинав, братья убрали со стола, потом приступили к своему обычному вечернему ритуалу: Трэвис встал у раковины и начал счищать с посуды остатки пищи и ополаскивать ее, а его брат размещал ее всю в посудомоечной машине. Хью был мастер аккуратно укладывать вещи в ограниченном пространстве.
Чтобы функционировать, таким людям, как Хью, были необходимы порядок и предсказуемость, и нынешний ритуал мытья посуды был одним из многих рутинных процессов, благодаря которым жизнь братьев текла гладко и упорядоченно, но Трэвис понимал, что отнюдь не всем хочется быть обязанными делать одно и то же каждый божий день. Поэтому он после своего развода и не хотел заводить отношений с женщинами. То, что одного человека успокаивает, другого может подавлять.
Может быть, потому-то ему и понравились Рене и ее миленькая розовая челка. Было что-то до того беззаботное в этой цветной дуге, обрамляющей ее лоб, и это немного шокировало его, выбило из привычного ему настроя, заставив его почувствовать, что в жизни есть что-то еще, помимо прозябания в стиле повторяющегося изо дня в день «Дня сурка», которое было его уделом с тех пор, как умерли родители.
Хью закрыл дверцу посудомоечной машины и посмотрел на брата:
– Трэв?
– Да?
– Есть еще голубая сахарная вата. Рене могла бы покрасить мне волосы в голубой цвет?