– А с какой стати? У тебя же тоже есть глаза. Я думал, ты просто не хочешь об этом говорить.

Она бессильно уронила голову на руки, сложенные на столе.

– О, господи, папа, я чувствую себя идиоткой. Я все время уверяла себя, что странности в поведении Кирана – это просто что-то такое, что он в конце концов перерастет. Если бы я понимала, что это так серьезно, я бы… – У нее задрожал подбородок. – Я хочу сказать, мне следовало что-то сделать, вместо того чтобы просто позволять ему страдать.

– А кто тебе сказал, что он страдает? Все могло бы быть намного хуже. Скажи спасибо, что он не моет руки по сотне раз на дню.

Она подняла голову.

– О боже. Не говори таких вещей, папа. Даже не думай о них.

Он пожал плечами и отхлебнул еще из своего стакана.

– Так что они там собираются делать?

Рене вытерла глаза.

– Им надо будет записать Кирана на прием к психологу.

– А что будет потом?

Она пожала плечами.

– Наверное, его будут лечить. Эту программу финансирует какой-то благотворитель. Так что думаю, все будет зависеть от того, насколько он будет готов раскошелиться.

– И это все?

– Думаю, пока да.

Уэндел посмотрел на ее почти опустевшую кружку.

– Хочешь еще?

Рене кивнула:

– Может быть, чуть-чуть.

Мужчина встал и начал опять подогревать молоко для горячего шоколада.

– А как прошла остальная часть дня?

Рене улыбнулась, радуясь тому, что он сменил тему разговора.

– Неплохо. У меня было несколько клиенток, явившихся в наш салон без записи, и одна, которой меня порекомендовала Саванна Хейс.

Она сделала последний глоток своего напитка.

– Не понимаю я эту женщину. Она порекомендовала меня многим своим знакомым, за что я ей благодарна, но, с другой стороны, она говорит моим клиенткам, что им не следует давать мне чаевых, потому что их посылает ко мне она, так что мне приходится работать больше, а получать меньше.

Уэндел взял ее кружку, поставил ее на плиту и налил в нее еще горячего шоколада.

– Разве ты не можешь так ей и сказать?

Она покачала головой:

– Саванна в нашем салоне что-то вроде пчелиной матки, и мне совсем не хочется, чтобы в меня вонзилось ее жало.

– А-а.

– А как ты? – спросила Рене. – Как прошел день у тебя?

– Как обычно. – Он переместил обе кружки на стол. – Зашел в кафе-магазин «У Клинта», поболтал о том о сем с приятелями. Тут мало чем можно заняться.

Рене виновато посмотрела на отца.

– Мне жаль, что ничего не вышло… ну, ты понимаешь… с Батчем. Ради меня ты только зря поставил себя под удар.

– Насчет этого не беспокойся, – ответил он. – На свете еще много мужчин. Мы тебе кого-нибудь найдем.

Рене кивнула. Она понимала – он хочет как лучше, но ей было стыдно, что мужчин на свидания с ней приходится заманивать ее отцу.

– Послушай, папа, я ценю твою помощь, но тебе нет нужды искать мне другого мужа. Я уже большая девочка.

– Я знаю, – сказал он. – Но тебе надо работать и у тебя трое детей, которых нужно вырастить. Думаю, с тех пор, как мы живем в этом городе, самостоятельно ты так и не познакомилась ни с одним мужчиной.

– А вот и познакомилась, – ответила она. – Это случилось сегодня вечером.

Уэндел посмотрел на нее с недоверием:

– Не может быть.

– Может. Он был в школе, и мы разговорились, пока я ждала учительницу Кирана.

– И как же его зовут?

– Трэвис Дил, и он был очень мил.

Ее отец прищурился.

– А он тебя куда-нибудь пригласил?

– Н-нет, – немного расстроившись, ответила женщина. – Думаю, он пригласил бы меня, но тут миссис Дэлтон позвала меня в класс, и…

Она вздохнула, чувствуя огорчение от несбывшихся ожиданий.

– Впрочем, не знаю, может быть, он бы меня так и не пригласил. Ведь он учился в Принстоне, так что с чего бы ему вдруг захотеть пойти куда-нибудь с кем-то вроде меня?

– Что ты хочешь этим сказать? Ведь ты отнюдь не глупа.

– Как бы то ни было, наверное, я просто неправильно истолковала ситуацию.

Рене покачала головой.

– Иногда мне кажется… не знаю… кажется, что я навсегда останусь одна.

Уэндел выгнул одну бровь.

– Что за дурацкая мысль.

– Прости, – сказала она. – Просто захотелось поплакаться в жилетку.

Рене отнесла опустевшие кружки к раковине и вымыла их. Наверное, ей так грустно оттого, что скоро Рождество. Она всегда считала Рождество самым лучшим праздником в году – рождественские гимны, яркие огни, наряженная елка – и даже снег казался ей чем-то волшебным. Но в этом году дети будут скучать по своему отцу, и от мысли о том, что все будут просто слоняться по дому, действуя друг другу на нервы, становилось так тоскливо. Слава богу, что в гости приедут Джек и его семья; ее брату всегда удавалось ее развесе– лить.

Она улыбнулась. Здорово будет опять поиграть в Санта-Клауса. Рене подозревала, что Дилан и МакКенна уже рассказали Кирану, что Санта – это выдумка взрослых, но маленькие Лили и Грейс наверняка будут с нетерпением ждать от него подарков, и остальные им подыграют. Она уже купила леденцы в форме посохов для их рождественских чулок, а если ее собственные дети забудут повесить у камина рождественские чулки для себя, то у нее есть запасные на чердаке. А если Джеку и Уэнделу удастся провести два с половиной дня под одной крышей, ни разу не поссорившись, все будет просто великолепно.

– Мне сегодня звонил Джек. Он сказал, что они с удовольствием приедут к нам на Рождество, – сказала Рене.

Уэндел положил на стол газету и принялся решать судоку.

– Хм. Еще бы.

Рене глубоко вздохнула и постаралась не позволить прохладному отношению ее отца к приезду Джека испортить ей настроение, которое только-только начало исправляться.

– Как знать? – сказала она. – Последнее время стоят такие холода, что, возможно, на Рождество даже выпадет снег.

– Упаси бог. – Уэндел заполнил квадрат судоку. – Ты можешь себе представить, что будет, если наш дом завалит снегом, когда в нем будет находиться вся эта орава?

Рене выключила воду и посмотрела на своего отца:

– Папа, прошу тебя, хотя бы в этом году не ссорься с Джеком. На это Рождество нам и так придется несладко, так что хотя бы вы двое постарайтесь не заваривать кашу.

– Это будет зависеть от Джека, – сказал Уэндел. – Но ради тебя я постараюсь с ним поладить.