— Бабонька, пойдем погуляем чуть-чуть в парке! Я тамникогда не был! — упрашивал я бабушку, набравшись неведомо откуданаглости.

— И не надо. Туда одни алкоголики ходят распивать.

— Нет, не одни… Пожалуйста, баба! Пойдем. На полчасика!

— Нечего там делать.

— Хоть на десять минут! Только посмотреть, как там!

— Ну ладно…

Как же я радовался, когда бабушка согласилась! Я уже виделсебя за рулем автомобильчика, предвкушал, как под веселую музыку, буду получатьострые ощущения на какой-нибудь человекокрутящей машине, и стоило нам миноватьворота парка, тут же потянул бабушку вперед, ожидая увидеть аттракционы.Аттракционов не было. Я рассчитывал, что парк будет битком набит украшеннымицветными лампочками каруселями и американскими горками, но вокруг были толькофонтаны и красивые, посыпанные красным песком дорожки.

— И правда хорошо, — сказала бабушка, вальяжношагая по аллее. — Молодец, вытащил бабку. Не все же ей дома в бардакесидеть.

Подобное расположение было со стороны бабушки большойредкостью, и в такие моменты я всегда наслаждался покоем. Наслаждался бы итеперь, но аттракционы не выходили из головы. Я оглядывался по сторонам и сужасом думал, что завел бабушку в какой-то не тот парк, а тот, который былнужен, остался в стороне и теперь мы никогда не попадем в него, потому чтоуговорить бабушку второй раз, конечно же, не получится. В отчаянии я поднялвзгляд высоко вверх и увидел то, чего по непонятной причине не увиделсразу, — огромное колесо, похожее на велосипедное, высилось из-задеревьев. Оно медленно вращалось, и расположенные по его ободу кабинкисовершали круг, поднимая желающих высоко вверх и опуская их вниз. В сторонуколеса указывала прибитая к дереву фанерная стрелка, на которой было написано«Большое колесо обозрения». Само собой, я сразу захотел все кругом обозреть и,хотя кабинки, поднимавшиеся, казалось, до самых облаков, выглядели страшновато,сказал бабушке:

— Пойдем на это скорее, пойдем! Это колесо обозрения.Оттуда все видно.

Бабушка с опаской посмотрела вверх и твердо сказала:

— Идиот, там вниз головой. Туда нужна справка от врача,а тебе с твоим повышенным внутричерепным давлением никто ее не даст. Понял?

И мы пошли дальше.

В парке было очень красиво, но красотой этой наслаждаласьтолько бабушка, я же ничего не видел, кроме американских горок, показавшихсявпереди. Веселое улюлюканье катающихся и грохот вагончиков на виражах оглушилинас, когда мы подошли ближе, но прежде чем сказать бабушке, что я очень хочу наэтих горках покататься, я внимательно посмотрел, нет ли там какого-нибудьхитрого поворота, который проезжают вниз головой. Поворота такого не оказалось.Справок от врача на контроле тоже не предъявляли, поэтому с мыслью: «Эх,прокачусь!» — я смело сказал бабушке:

— Давай на этом!

— Еще чего! — отрезала бабушка.

— Но ведь здесь же не вниз головой.

— Зато отсюда вперед ногами!

Очкастый мужчина с козлиной бородкой, стоявший перед нами,обернулся и задорно, чуть ли не заигрывая с бабушкой, сказал:

— Да ты что, мать, не бойся! Сажай внука, сама садись иезжай. Сколько людей каталось, никого еще вперед ногами ни-ни!

— Так чтоб вас первого. Пошли, Саша.

Мужчина опешил. Веселость слетела с него, как сорванныйветром лист, а когда мы отошли, я обернулся, и мне показалось, что он продавалбилет.

Следующим аттракционом, о котором я подумал: «Эх,прокачусь!» — были автомобильчики. О них я мечтал больше всего! И хотя «внизголовой» там можно было только при очень большом желании, а другихпротивопоказаний я, как ни искал, все равно не нашел, прокатиться мне неудалось.

— Идиот, — сказала бабушка. — Онисталкиваются так, что люди себе все отбивают. Видишь, бабка орет? Ей отбилипочки.

«Бедная», — подумал я.

Попасть на цепную карусель мне не удалось тоже. По мнениюбабушки, я мог выскользнуть из-под ремней и улететь к какой-то матери. К какой,я не понял, но не к своей — это точно.

Печальный шел я с бабушкой по дорожкам парка. Мы зашли вглушь. Аттракционов там не было, были разные застекленные «Незабудки»,«Сюрпризы», «Гуцулочки» и тому подобные сооружения с красивыми названиями.Возле них распивали алкоголики.

— Так ни на чем и не прокатились… — грустноподытожил я. — Я так хотел… И ни разу… Ни на чем… Зачем же мы шли сюда,баба?

— А я тебе говорила, что незачем! Но ты же ишакупрямый, заладил — «па-арк, па-арк». Ну посмотри вокруг. Кто сюда ходит?

— Граждане посетители, — монотонно забубнил изрепродуктора гнусавый голос, — приглашаем вас совершить лодочную прогулку.Стоимость проката лодки тридцать копеек в час.

В душе моей зажглась искра надежды.

— Баба, давай!

— Потонем к черту, пошли отсюда.

На этот раз я даже не успел подумать: «Эх, прокачусь!»

«Все! Вот я в парке, столько мечтал об этом, столько ждалэтого и вот… «прокатился» и на том, и на этом», — отчаявшись, думал я.

— Хочешь мороженое? — вывел меня из печальнойзадумчивости голос бабушки.

— Да!

Я развеселился. Мороженое я никогда не ел. Бабушка частопокупала себе эскимо или «Лакомку», но запрещала мне даже лизнуть и позволялатолько попробовать ломкую шоколадку глазури при условии, что я сразу запью еегорячим чаем. Неужели я сейчас, как все, сяду на скамейку, закину ногу на ногуи съем целое мороженое? Не может быть! Я съем его, вытру губы и брошу бумажку вурну. Как здорово!

Бабушка купила два эскимо. Я уже протянул было руку, но онаположила одно из них в сумку, а другое развернула и надкусила.

— Я тебе дома с чаем дам, а то опять месяцпрогниешь, — сказала она, села на скамейку, закинула ногу на ногу, съелаэскимо, вытерла губы и бросила бумажку в урну.

— Здорово! — одобрила она съеденноемороженое. — Пошли.

— Пошли, — сказал я и поплелся следом. — А тыточно дашь мне дома мороженое?

— А зачем я тогда тащу его в сумке? — ответилабабушка так, словно в сумке у нее было не мороженое, а пара кирпичей. —Конечно, дам!

«Ну тогда еще ничего…» — подумал я про свою жизнь, а когдаувидел зал игровых автоматов, услышал оттуда «пики-пики-трах» и узнал, чтобабушка согласна зайти и дать мне пятнашек поиграть, решил, что жизнь эта вновьпрекрасна.

Я радостно взбежал по ступенькам в зал и тут же,споткнувшись об верхнюю, растянулся на полу, боднув головой «Подводную охоту».