— Она пока поживет с нами.

Лукас ничего не отвечал, только молча смотрел на Ксандера, распахнув голубые глаза, такие же, как у дяди.

— Разве ты не собираешься поздороваться?

Лукас помотал головой, и светлые волосы в беспорядке упали ему на глаза. «Надо бы их подстричь», — отсутствующе подумал Ксандер. В такие моменты ему хотелось придушить своего брата за те переживания, которым он подверг своего сына.

Он знал, что Янис и Катерина не в силах повлиять на свое поведение. Он читал специальную литературу и консультировался со специалистами — все они говорили одно и то же. Его брат и невестка пытались оградить своего ребенка от всего этого, но они не учли, что он как губка впитывает все происходящее.

Что невозможно скрыть от него регулярные попадания в больницу, исчезновения и бурные ссоры в состоянии алкогольного и наркотического опьянения.

Лучше бы они развелись. Откровенно говоря, им вообще не стоило жениться.

Он старался относиться к этому с пониманием, но иногда ему хотелось накричать на них до хрипоты, чтобы они наконец поняли, что их сын достоин большего.

Ксандер взял Лукаса за руку и улыбнулся:

— Элизабет — очень милая леди, честное слово.

— Пойдем завтракать. Мы тебя ждали, и стол уже накрыт, — прошептал Лукас по-гречески на ухо Ксандеру.

— Хорошо.

— А вы уходите! — сказал Лукас по-английски и посмотрел на Элизабет, словно надеясь, что она исчезнет.

Элизабет чуть не заплакала. Конечно, он еще ребенок и не все понимает, но вообще-то это несправедливо — она бы с удовольствием сюда не приезжала, если бы у нее был хоть какой-то выбор.

— Лукас, это очень невежливо, — строго сказал Ксандер. — Тебе следует извиниться.

Мальчик вдруг навзрыд заплакал, и Ксандеру ничего не оставалось, как поднять его на руки и вынести из комнаты. Похоже, психическая стабильность племянника оставляла желать лучшего.

Она прошла вслед за ними сквозь огромную гостиную, за которой располагалась еще одна комната с круглым потолком. Вместо одной стены здесь был выход на террасу. Стол был уже накрыт. Ксандер усадил Лукаса и вытер ему слезы.

Чувствуя себя до крайности неловко, Элизабет села напротив мальчика, а Ксандер разместился во главе стола. Появились слуги, несущие подносы с йогуртом, медом, фруктами, выпечкой и кофе.

Лукас пододвинулся со своим стулом поближе к Ксандеру, явно обрадованный, что тот наконец вернулся. Очевидно, мальчик просто обожал своего дядю.

Через некоторое время вошла гувернантка Лукаса:

— Лукас, пора одеваться. Мы скоро встречаемся с Алекосом, чтобы строить шалаши.

Лукас сделал недовольное лицо:

— Я не хочу.

— А вчера ты хотел. Давай, пойдем.

Мальчик с надеждой посмотрел на Ксандера:

— Пойдешь с нами?

Тот взъерошил его волосы:

— Мы очень долго летели в самолете, и нам надо отдохнуть. Давай мы с тобой поиграем потом, ладно?

Мальчик нехотя кивнул и с расстроенным видом встал из-за стола. За все это время он ни разу не посмотрел на Элизабет.

Ксандер налил себе еще кофе и собирался налить и Элизабет, но она прикрыла свою чашку рукой:

— Мне кажется, если я выпью еще кофе, моя голова взорвется.

И Ксандер ее прекрасно понимал — он и сам еле удерживался от того, чтобы не заснуть прямо здесь.

— Извини за поведение Лукаса, — сказал он.

Элизабет с усилием улыбнулась:

— Похоже, он просто тебя ревнует. В отсутствие родителей ты единственный, кто у него вообще остался. — Элизабет запнулась, но все же спросила: — А он раньше видел тебя в компании женщин?

— Боже мой, нет, конечно!

Ксандер предпочитал вести подобного рода дела в Афинах. Здесь был его дом, куда были вхожи только члены семьи и близкие друзья. Он не приглашал сюда своих партнерш, чтобы не давать им ложных надежд.

Ксандер не собирался жениться и заводить семью, о чем и сообщал в самом начале без обиняков. Однажды он уже женился — но тут решение принимал явно не его мозг, а скорее его либидо. Он не знал ни одного счастливого брака и не собирался сам попадать в тот же капкан.

Удивительно, впрочем, что одной из самых долгоиграющих пар были его собственные родители. Оба были нарциссами и поэтому идеально друг другу подходили.

Элизабет слегка покраснела и заправила прядь волос за ухо:

— Лукас знает, где его родители?

— Знает, что Катерина в больнице. А про Яниса думает, что тот в командировке.

Заметив, что Элизабет выглядит выжатой как лимон, он залпом допил кофе и встал:

— Пойдем, я тебе все покажу.

Ксандер повел ее в гостиную, затем в основную столовую, игровую комнату с бильярдным столом и в кухню. Все было весьма впечатляющих размеров, и, несмотря на обилие различной техники и гаджетов, само здание было построено с отсылками к местным традициям.

— Ты сам проектировал дом? — спросила Элизабет.

— Скажем так, я активно в этом участвовал, но не более того.

Затем он повел ее вниз по ступенькам на цокольный этаж. Всего тут было семь спален, каждая со своей ванной комнатой. В одну из комнат дверь была открыта, и оттуда доносились голоса. Это явно была спальня Лукаса.

— У Лукаса здесь своя комната? — шепотом спросила Элизабет.

Ксандер кивнул и тоже шепотом ответил:

— Когда дом строился, Лукас сам выбирал, как она будет отделана. Он знает, что здесь его всегда ждут.

— А у бабушки с дедушкой у него тоже есть своя спальня?

— Он никогда у них не ночевал и не будет, — с яростью, поразившей Элизабет, сказал Ксандер.

— Если ты так ненавидишь своих родителей, как тебе удается совместно с ними вести бизнес? Или я чего-то не понимаю?

— Я бы не стал употреблять столь экспрессивных выражений.

— Но ты тем не менее с ними работаешь. И как это сочетается с вашей войной за опекунство над Лукасом?

— Это личное и не касается бизнеса. Мы все прекрасно умеем это разделять.

«А я-то думала, что это в моей семье проблемы», — подумала Элизабет.

— И что, у тебя никогда не было желания их уволить? Ты же теперь глава, разве не так?

— Не было, да и зачем? Они прекрасно справляются со своими обязанностями. Это только как члены семьи они абсолютно бесполезны.

Элизабет не могла этого понять. Сама она окружила себя не просто компетентными, но еще и приятными людьми. Она никогда не нанимала на работу тех, кто ей не нравился, — например, один раз по этой причине отказав секретарю, которая владела шестью языками. Неприятных людей ей в жизни хватило, поэтому, получив возможность выбора, она не стеснялась ею пользоваться.