— Она нужна для производства бронзы. Говорят халифат начал скупать бронзу и медь в большом количестве и за хорошие деньги.

— Я так понимаю, нам нужно готовить таверну к наплыву?

— Нужны люди. Нужны продукты. Нужны деньги отремонтировать второй этаж.

— В общем в первую очередь нужны деньги. Норд, у меня все что было, я тебе отдал сразу. В деревне тоже не густо сейчас со свободными монетами. Сейчас весна, запасы у всех уже подходят к концу. Не думаю, что кто-то может занять.

— Я знаю. Пока только вижу один вариант. Как думаешь Маша может одолжить нам?

— Ты хочешь попросить Машу занять нам денег. А у нее то откуда?

— У нее же были какие то, когда ты ее нашел. Ты сказал, что они могут быть ценными…

— Их надо вести в город. Только там за них могут дать настоящую цену. Только с какой стати ей давать их нам?

— Пока ее ищут, она может прожить тут не один день, а мы через пару десятков дней все ей вернем.

Дядя задумчиво посмотрел на отца и замер, размышляя.

— Норд, я думаю и так Хранительница оплатила нам за гостеприимство этой девочки, запустив шахты. Не уверен, что мы вправе что-то требовать от попавшей в беду.

— Я знаю законы гостеприимства, Ивер. Это будет просто займ.

— Эти монеты могут немало стоить. Думаешь она вот так просто доверит значительную сумму незнакомым для себя людям?

— Для этого я и позвал на наш разговор Весела. Я смотрю они неплохо начали общаться, он ее начал учить языку и у него неплохо получается. Вес, мне нужно чтобы ты продолжил общение и попробовал подружиться. Понятно, что она льера, но у подростков все проще.

— Отец, дружить, чтобы использовать…. я может неправильно тебя понял…

— Подружиться чтобы стать ей другом. Ей это надо больше чем тебе, она сейчас одна, без родных. Получиться уговорить ее занять — значит хорошо, нет — ну не проблема, просто будем медленнее запускать таверну. Не ври и будь собой. Просто заслужи доверия, для разговора о займе. Больше ничего не прошу.

Да, лето как-то очень необычно начинается…

Утром, когда я освободился от рутинных, ежедневных обязанностей и пошел завтракать, нашу гостью нашел сидящей за столом на кухне и пытавшейся что-то объяснить моей маме. Перед ней лежал ее черный шуршащий мешок и выложенные овощи. Судя по всему спор был жаркий, хотя от чего они спорили, было не понятно.

— Мам, вы чего тут? Покормите меня или лучше покинуть намечающееся Торогенское сражение?

— Садись, умник, хлеб вон, лежит нарезанный, сейчас каши наложу… Она мне отдает для готовки свои овощи, но оно и понятно, ей то они зачем, сырые…

— И в чем проблема? Даром же отдает?

— Да, даром, только зачем мне эти клубни? Я не знаю, что это такое, и потравить гостей мне бы меньше всего хотелось.

Я присел за стол, напротив Маши, которая тут же, едва поймала взгляд, сунула под нос один из клубней. Никогда такие не видел, даже и не знаю, что с ними делать. О чем и сообщил девочке, пожав плечами.

— Новый, да? — неожиданно проговорила Маша, дико коверкая слова, — Не знать было?

Но вроде понятно…

— Да, первый раз видим.

— Видим?

— Видеть, смотреть, глаза — видеть.

— О! Писать я.

Тут же достала свою книгу и записала новое слово. А быстро она учит язык, я бы тоже так не отказался!

— Я, хотеть вам смотреть, — ввернула новое слово Маша, на мгновенье подсмотрев только что записанное слово, — как еда эта ка-арто-ошка-а.

— Чего она хочет смотреть? — недоуменно уставилась на нее мама.

— Она хочет показать нам, что за еду можно делать из этих клубней. Она их называет кротошка.

— Картошка. Картофель, — тут же поправила Маша, прислушиваясь к нашему разговору.

— Я так и сказал.

— И что для этого ей надо? — уточнила мама, ревниво относящаяся ко всем попыткам готовить на ее кухне, — я никогда ее не готовила.

Как не странно, но девочка её поняла. Она тут же отобрала поврежденные от удара клубни, бережно отложив уцелевшие, потом взяла самую большую луковицу, ткнула пальцем в порезанное для жаркого сало. Потом задумалась, побегала глазами по кухне и не найдя, потерла пальцы, словно что-то между ними сыпет.

— Крофель, лук, сало и соль. — Тут же перевела мама и кивнула, — ладно, пусть берет.

Девочка просияла и быстро допив сбитень, подбежала к плите, оглядывая сковородки.

— А разве дворянки готовят? У них же слуги есть?

Не скрывая удивления, я наблюдал за уверенными действиями льеры, которая уже высыпала поврежденные клубни в таз и промывала водой..

— Ну мало ли, какое послушание она в храме проходила, — рассудительно ответила мама, — Ивер сказывал, что его лорд последний год обучения в кузню попал работать, так в металле научился разбираться, что нерадивые оружейники в три ручья рыдали, когда пытались ему брак подсунуть.

Между тем, девочка ловко счистила маленьким ножом кожицу с клубней, еще раз их промыла и поставила на плиту выбранную сковороду. Взяв кусочек сала с мою ладонь, она ловко порезала его на небольшие дольки и высыпала на разогревшуюся сковороду. Сало аппетитно зашкворчало, а девушка между тем принялась резать картофель на аккуратные брусочки.

— А у этой, чувствую, повара в три ручья рыдали, если хотели схалтурить, — задумчиво протянула мама, глядя на ловкие и быстрые движения юной льеры.

Девочка между тем, перемешав еще раз наполовину растопившееся сало, высыпала картофель и принялась резать лук. Тут произошел непонятный для меня казус: Маша принялась перебирать ножи, причем те, что покрупнее, в итоге выбрав огромный, которым отец разделывал мясо. Но попробовав им резать, сокрушенно покачала головой, а после им порезала лук на ровные полукольца. Чем ее не устроил первый, маленький нож, которым все чистила, я так и не понял. Нарезанные полукольца лука, девочка оставила на доске и, повернувшись к нам, начала что-то показывать руками, растопыривая пальцы и попутно объясняя из имеющегося словарного запаса.

— Растение трава? Еда добавить? Зеленый волос?

— Приправу какую-то просит. Где мы ее тут возьмем… Своди ее на грядки, может чего найдет, только смотри, чтобы она не натворила чего.

Махнув рукой я двинулся задней двери, и дождавшись, когда Маша вытрет руки и двинется следом, вышел на улицу. Девочка еще раз попробовала объяснить, что ей нужно, но поняв, что бесполезно, беззаботно махнула рукой и пошла следом. Как вот ей объяснить, что у нас отдаленный от города придорожный трактир и найти тут редкие специи…

— О! — услышал я вскрик, и меня достающего до плеча отцу, чуть не снесла с тропинки миниатюрная, в два раза меня тоньше, девочка, увидевшая нужную ей травку.