Ленин — Инессе Арманд. 25 января 1915 г.

«Дорогой друг! Извиняюсь за опоздание с ответом: хотел вчера, да меня задержали и не оказалось времени сесть за письмо. По поводу Вашего плана брошюры я находил, что “требование свободы любви” неясно и — независимо от Вашей воли и желания (я подчеркивал это, говоря: дело в объективных, классовых отношениях, а не в Ваших субъективных желаниях) — явится в современной общественной обстановке буржуазным, а не пролетарским требованием.

Вы не согласны. Хорошо. Рассмотрим дело еще раз».

Инесса отложила письмо от Владимира Ильича в сторону и глубоко задумалась. Что ему возразить на все перечисленные аргументы, когда он рассуждает как мыслящая машина, а не как живой человек. Зная Ленина много лет, пережив из-за него сердечную боль, она все же не думала, что он до такой степени далек от естественных чувств людей. В ее собственной жизни была любовь. И даже не один раз. И какая любовь! Инесса ближе придвинулась к камину, чтобы согреться, засмотрелась на огонь. Ее взгляд затуманился. Мыслями она была уже не здесь, в заснеженной горной швейцарской деревушке. Ей вспомнился теплый майский день 1893 г. в подмосковном селе Пушкине, где они с мамой и сестрами снимали дачу.

Молодой шатен с бородкой, в белом чесучовом костюме и юная светловолосая девушка в белом платье из тонкого хлопка прогуливались вдоль речки Серебрянки. За их спинами остался кирпичный забор ткацкой фабрики. Впереди в низине виднелись крыши крестьянских изб. Вслед за парочкой, прячась за кустарником, крались двое мальчиков. Младшие братья Александра Евгеньевича изнывали от любопытства: о чем это взрослые говорят наедине? До них доносился звонкий девичий голос:

— Вы, мужчины, думаете про себя, что вы венец творения. Самые сознательные из вас верят, что женщины не лишены разума и у них тоже есть душа...

Александр остановился и изумленно взглянул на спутницу. Она раскраснелась и, сердито глядя на него, продолжила:

— Вы мой друг, и поэтому я хочу, чтобы вы знали, какого мнения я о мужчинах. Только вы, разумеется, — исключение.

Сзади них раздался сдерживаемый смех.

— Жених и невеста! Жених и невеста! — завопили мальчишки.

Молодой человек погрозил братьям пальцем:

— Брысь отсюда! Дома я с вами еще поговорю!

Вспоминая теперь, спустя двадцать пять лет, эту прогулку, Инесса улыбнулась. Какое счастливое это было время! Как же ей тогда повезло! Саша явно был влюблен, и она тоже влюбилась. Чувство было взаимным.

Инесса снова вернулась к письму Ленина. Как неверно то, что он понимает под свободой выбора в любви для женщины!

«Что можно понимать под этим?

1. Свободу от материальных (финансовых) расчетов в деле любви? 2. От материальных забот? 3. От предрассудков религиозных? 4. От запрета папаши etc.? 5. От предрассудков “общества”? 6. От узкой обстановки (крестьянской или мещанской или интеллигентски-буржуазной) среды? 7. От уз закона, суда и полиции? 8. От серьезного в любви? 9. От деторождения? 10. Свободу адюльтера? и т.д.».

Инесса с досадой отбросила письмо. Он и в самом деле ничего не смыслит в этом вопросе! Она хочет добиться для женщин единственно важной свободы — свободы выбора. Замуж только по любви! А кончилась любовь — значит, брак может быть расторгнут по желанию сторон. Инесса вспомнила свою свадьбу с Сашей. Стояла золотая осень, но было пасмурно и ветрено. Подружкам невесты приходилось с силой удерживать подол свадебного платья от налетавших порывов ветра, а вокруг ее легких атласных туфель кружились, словно в вальсе, сухие желтые листья. Один лист прилип Саше прямо на лицо, она со смехом сняла его и воткнула в свой свадебный букет из белых гиацинтов.

— Что ты делаешь, это плохая примета, — зашептала взволнованная сестра. — Зачем тебе сразу осень, когда у вас еще только весна? Дай сюда, я его выброшу.

Инесса не возразила. В конце концов, этот свадебный букет после венчания она сестрице же и бросит.

Инесса заставила себя сосредоточиться на чтении письма. Нужно все же разобраться, что не устраивает Ленина в ее плане. Почему-то она все хуже разбирала знакомый почерк. Не в зрении ли туг дело? Может быть, ей уже нужны очки? Или она просто инстинктивно отталкивает от себя неприятный для нее смысл ленинского послания?

«Для популярной брошюры не лучше ли противопоставить мещански-интеллигентски-крестьянский пошлый и грязный брак без любви — пролетарскому гражданскому браку с любовью (с добавлением, если уж непременно хотите, что и мимолетная связь-страсть может быть грязная, может быть и чистая). Право же, мне вовсе не полемики хочется. Я бы охотно отбросил это свое письмо и отложил дело до беседы. Но мне хочется, чтобы брошюра была хороша, чтобы из нее никто не мог вырывать неприятных для Вас фраз (иногда одной фразы довольно, чтобы была ложка дегтю...), не мог Вас перетолковывать».

Инесса подумала, что, возможно, В.И. (так она его называла в мыслях) в пух и прах разносит ее брошюру, что заподозрил, будто бы она намекает на его брак с Надей? Брак, который можно было назвать скорее товарищеским союзом двух революционеров? А может быть, Ильич прав и она запуталась в собственных умствованиях? Откуда ей знать, каков бывает брак без любви? Подобного опыта у нее в жизни не было.

СВАДЕБНЫЙ ПЕРЕПОЛОХ

3 октября 1893 г. приходский священник Никольской церкви села Пушкина под Москвой отец Игнатий Казанский совершил бракосочетание потомственного почетного гражданина, московской гильдии купеческого сына Александра Арманда первым браком с французской гражданкой, девицей, дочерью артиста Инессой Елизаветой Стефан, англиканского вероисповедания (выписка из метрической книги Никольской церкви в Пушкино).

Для православного венчания Инесса взяла свое второе имя — Елизавета. Теперь по документам новобрачная стала Елизаветой Арманд.

(Забавно, что автор книги об Инессе Майкл Пирсон уточняет: в тот день, 3 октября, снег еще не выпал, но уже вскоре после полудня стемнело. Свадебный поезд проделал короткий путь от церкви до дома новобрачного, где был