— И сколько подружек невесты можно позвать?

— Сколько пожелаешь. — Повинуясь импульсу, он наклонился и поцеловал невесту в щеку. — Какая же свадьба выглядит убедительно без стайки девушек в одинаковых платьях?

Проводив Доминика, Джинни отправилась в свою спальню. Она подобрала определение непонятному чувству, которое испытывала в его присутствии. Это не было беспокойством, что он нравится ей слишком сильно или что ее влечет к нему. Джинни утверждалась в мысли, что Доминик — хороший человек. Если бы он не упомянул, что бракосочетание должно выглядеть убедительно, она бы совсем растаяла у его ног.

Она могла спокойно сосуществовать с серьезным парнем, будущим королем, который хочет, чтобы все вокруг него было идеально. Ее тревожил другой — милый, заботившийся, чтобы она чувствовала себя счастливой. Тот, кого она сегодня хотела поцеловать. Его следовало опасаться.

Джинни связалась по скайпу с двумя лучшими подругами. Они первыми узнали о ее беременности, старались помочь советом. Им она звонила в день, когда упала в обморок и согласилась выйти замуж за Дома. Ни одна, ни другая не удивились приглашению на свадьбу.

Соприкосновение с нормальной жизнью подняло Джинни настроение. Пусть ее брак — всего лишь спектакль, свадьба будет настоящей. Джин‑ни постарается подготовиться как можно лучше, а подруги скрасят неделю до торжества — возможно, она развеется, расслабится, и ей даже не придется притворяться счастливой.

На следующий день за завтраком Джинни продемонстрировала благодарность, спросив у Доминика, как прошли его вчерашние деловые встречи.

— Несколько человек в правительстве боятся, что моя женитьба на американке — предвестие альянса с США.

— Ты шутишь! — Она засмеялась, но осеклась, увидев, что принц серьезен. — Правда?

— Женитьба моего брата — одно из условий политического соглашения. И тебя удивляет, что парламенту подозрительны критерии, по которым я выбрал себе невесту?

— Я и забыла, как твоя страна относится к бракам.

— Страна ни при чем, а вот с королевскими семьями всегда связаны определенные ожидания. Мне еще долго придется убеждать наших политиков, что наша свадьба не является частью большого политического плана.

— Понимаю. — Джинни повозила ложкой в овсяных хлопьях. — Ты должен делать то, что в обычных обстоятельствах тебе бы и в голову не пришло. Например, я сегодня проведу два часа, обучаясь делать реверансы. Надеюсь, мне не придется встречаться ни с кем важным на последних месяцах беременности. Или придется нанять кого‑то, чтобы поддерживали живот, пока я приседаю.

— Из тебя выйдет интересная принцесса, — засмеялся Доминик.

— К счастью для тебя, всего на два года с хвостиком.

Доминик пробурчал что‑то и углубился в газету.

Джинни решила не переживать из‑за этого. Она доказала себе, что может общаться с милой, заботливой версией принца, не погружаясь с головой в розовые мечты. Им нет нужды становиться лучшими друзьями — надо всего лишь ладить наедине, гармонично смотреться на публике и знать друг о друге достаточно, чтобы брак выглядел настоящим. Сегодняшнее утро показало, что их отношения развиваются в верном направлении.

Даже если сердце Джинни и покалывало из‑за того, что она собирается истратить драгоценные для каждой женщины свадебные эмоции впустую, это ощущение было нетрудно подавить. Джинни вообще не имела намерения выходить замуж, жизнь с отцом отвратила ее от этого. Она никогда не подпускала мужчин так близко, чтобы имело смысл говорить о заключении брака. Понимая, что предстоящая церемония — ее единственный шанс примерить на себя роль невесты, молодая женщина постановила приблизить ее к совершенству настолько, насколько это возможно.

В четыре часа дня Доминик, который неожиданно освободился раньше времени, увидел в своей гостиной картину, словно бы скопированную с вчерашней: Джинни, Салли и Джошуа вокруг стола за изучением каталогов.

Джинни встретила жениха улыбкой:

— Я думала, политические игры задержат тебя до вечера.

— Должны были. С другой стороны, это я велел Салли и Джошуа еще раз предложить тебе весь ассортимент. Хотел убедиться, что решение устроит всех.

— Ты передал им, что у меня появились сомнения насчет дизайнера. — Джинни не слишком понравилось, что слова, сказанные ему тет‑а‑тет, вышли за пределы комнаты и породили проблему.

— Я хочу, чтобы ты была уверена.

Теплое благодарное чувство к Доминику снова охватило Джинни. Он не любил ее, возможно, даже не знал настолько хорошо, чтобы испытывать симпатию. Но, будучи достойным человеком, заботился о ней и желал ей счастья.

Тяжелые двойные двери открылись.

— Джинни?

— Мама?

Молодая женщина резко вскинула голову, не веря ушам. Ее высокая, худощавая мама влетела в гостиную из гулкого фойе и заключила дочь в объятия.

— Дай взглянуть на тебя!

— Мама, почему ты не в школе?

— Мне позвонил Доминик. Он сказал, тебе нужна помощь со свадебным платьем.

Глаза Джинни наполнились слезами. Этот поступок принца — звонок ее матери и организация перелета в Ксавьеру — был не просто проявлением внимания к ее нуждам, а актом доброты, от которой щемило в груди.

— Не то чтобы помощь, мама. Просто я ценю твое мнение. Джошуа, Салли, позвольте представить вам Роуз Джонс.

Миссис Джонс широко улыбнулась новым знакомым, явно удивленным розовыми прядями в ее светлых волосах. В глубине души мама Джин‑ни оставалась техасской девчонкой, которая росла в окружении лошадей под музыку «Бич Бойз». Эта слегка безумная часть ее натуры даже не думала отмирать с возрастом.

— Покажите мне, на что похожи ваши хваленые дизайнеры.

Как только Джошуа пустился в объяснения, Джинни отошла за софу, где стоял Доминик.

— Ты сказал моей маме, что я не справляюсь?

— Нет. Я сказал, что тебе не очень комфортно готовиться к свадьбе без нее. А я хочу, чтобы ты не испытывала дискомфорта, если этого можно избежать.

Странное ощущение, которое Джинни неизменно испытывала рядом с Домиником, преобразовалось в светлую, нежную радость. Она даже поспорила сама с собой из‑за желания обнять его, но сочла свой порыв неуместным. Она начала понимать, что за сигналы ей подает подсознание. Раньше Джинни разрывала отношения, прежде чем успевала толком узнать парней, с которыми встречалась, услышать от них что‑то, кроме банальностей. С Домом ее накрепко связали общие заботы — подготовка фиктивной свадьбы, жизнь в одних апартаментах, партнерство ради ребенка. И чем больше она узнавала его, тем больше он ей нравился. Так сильно, как ни один мужчина до него.

Два дня спустя Доминик осторожно приближался к дверям в собственные апартаменты.