— Что-то не так?

— Мне не хочется есть. Может быть, попробую какое-нибудь пирожное в кофейне.

Доминик со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Джинни больше не сердилась из-за вчерашнего недоразумения, после долгого отдыха у нее не было повода жаловаться на усталость, зато она начала отказываться от еды. Принц предполагал, что безумная ситуация, в которой они оказались, способна на время лишить женщину аппетита, хотя, говоря по правде, перспектива выйти за него замуж не казалась ему такой уж чудовищной. В распоряжении Джинни было все, что она хотя бы теоретически могла пожелать, а она желала морить себя голодом без видимых причин.

— Апельсин за завтраком и пирожное на обед? Джинни, тебе необходимо съесть что-то еще. Закажи все, что сочтешь нужным.

Она снова кивнула, и Доминик почувствовал себя немного лучше. Он старался не допускать мысли, что Джинни противно есть с ним за одним столом.

После консультации с портными из дворцового ателье, часа ожидания заказанной одежды и часа, который Джинни потратила на свой туалет, они покинули дворец на личном «мерседесе» принца. К ее удивлению, он сам сел за руль.

— Разве нам не нужны телохранители?

— Они едут за нами. Было бы странно приглашать их принять участие в нашем свидании.

— Вот как?

Доминик делал вид, что его не тревожат односложные ответы Джинни, но беспокойство нарастало. Она ничего не ела в его присутствии, не хотела с ним разговаривать. Неужели он ошибся, полагая, что убедил Джинни смириться с происходящим? Или идея «выйти замуж за принца» оказалась непосильной для ее душевного равновесия?

— Ты же понимаешь, что на свидании в кофейне от тебя потребуется больше, чем одно слово на каждую мою реплику.

— Да.

Принц заскрежетал зубами.

— Мы могли бы начать разговор сейчас, чтобы выйти из машины погруженными в занимательную беседу, как нормальные люди.

— Я-то знаю, как быть нормальной. Это ты едешь пить кофе в белой рубашке.

— Я принц, и должен выглядеть соответственно.

— А еще ты — мужчина, собравшийся на свидание с женщиной, которая тебе, предположительно, нравится. Значит, с ней ты чувствуешь себя комфортно. Белая рубашка — нечто противоположное понятию «комфорт».

— Предлагаешь мне тоже натянуть драные джинсы?

— Шутишь? — Джинни засмеялась. — На свете нет ничего уютнее драных джинсов.

— Тогда мы оба выглядели бы так, словно решили на досуге покопаться в помойке.

— Я выгляжу как американская девушка на свидании с принцем, которого встретила совсем недавно. Мой гардероб отражает статус отношений. Чем серьезнее намерения, тем строже одежда.

— Пожалуй, это имеет смысл, пусть даже странный. Только не смейся над моей рубашкой прилюдно, хорошо?

Он припарковался на набережной, вышел под яркое средиземноморское солнце и открыл дверь автомобиля для Джинни. Папарацци, преследовавшие их всю дорогу от дворца, начали снимать, как только она ступила на тротуар. В узких синих джинсах, синей футболке, сандалиях и больших темных очках Джинни смотрелась очень органично возле маленького кафе у входа на пляж. Солнечный свет золотил светлые волосы, подчеркивал нежный оттенок кожи. Она никогда не ставила целью прожить жизнь в центре всеобщего внимания, как актриса или модель, но ее красота вполне этого заслуживала. Даже больше, чем вполне, поскольку была естественной, без пластики и фальши.

Джинни улыбнулась, словно призывая Доминика не волноваться за первый акт их спектакля. Камеры снова защелкали. Принц взял ее за руку и повел к дверям кафе.

— Что мы должны сделать — помахать им? — прошептала она.

— Нет. Они следуют за нами по пятам, а мы это терпим, хотя не получаем никакой пользы. Мы не актеры, нам не нужно подогревать интерес публики, чтобы оставаться на виду. Просто не обращай на них внимания.

Это было не так просто. Двум дюжим телохранителям едва удалось остановить толпу репортеров, попытавшихся прорваться в кафе вслед за принцем и его спутницей.

— Принц Доминик! — Владелец заведения спешил поприветствовать важных гостей. — Ваш визит — честь для меня.

— Здравствуй, Марко. Мне — как обычно, а… — Принц нахмурился, пытаясь сообразить, уместно ли заказывать кофе беременной женщине. — Что ты будешь, Джинни?

Услышав, как он назвал ее по имени, репортеры возбужденно зашумели.

— Джинни, посмотри сюда! Джинни!

Она сняла темные очки и постаралась игнорировать шквал голосов, как посоветовал Доминик.

— Воды, если можно. Здесь очень жарко.

Со стороны репортеров послышался смех.

— Ты не знала, что у нас тут жаркая погода?

— Откуда ты?

— Сколько тебе лет?

— Как вы познакомились?

— Сколько уже встречаетесь?

Доминик демонстративно повернулся к ним спиной.

— Только воду? А что насчет пирожного?

— Мои пирожные заставят вас лишний раз порадоваться, что вы родились на свет, — встрял Марко.

— Отлично, — засмеялась Джинни.

— Ты говоришь как американка, — донеслось от дверей.

Репортеры просовывали головы над плечами перекрывших вход телохранителей, выкрикивали вопросы, снимали, как Марко у стойки передает принцу заказ. Доминик понимал, что Джинни сложно не обращать на это внимания. Он повернулся, чтобы позвать ее на огороженную террасу с другой стороны кофейни, но в этот момент Джинни покачнулась и начала оседать на пол.

Принц едва успел подхватить ее. В толпе папарацци кто‑то охнул, в полутемном кафе стало светло от вспышек. Марко со шваброй наперевес бросился на помощь охране Доминика.

— Вон отсюда, кровопийцы! Антонелла, запри дверь!

Доминик, который стоял на одном колене, поддерживая свою невесту, благодарно кивнул хозяину кафе. Джинни медленно открыла глаза.

— Очень жарко.

Несмотря на беспокойство, Доминик почувствовал желание улыбнуться. Обнимая Джинни, такую хрупкую и красивую, он вернулся мыслями в ту ночь, когда они танцевали в клубах Лос‑Анджелеса, а потом занимались любовью. Это были великолепные воспоминания о не слишком знакомых ему ощущениях. Тогда радостное возбуждение сосуществовало с удивительным душевным покоем и счастьем от возможности быть самим собой.

— Тебе не стоило надевать такие плотные джинсы.

— Я старалась выглядеть как обычно.

Ее кожа была влажной, глаза — тусклыми. Счастливое настроение Доминика улетучилось, сердце сковал страх.

— Я отвезу тебя в больницу.

— Из‑за обморока во время беременности?

— Если это единственная причина…