не могу поверить! Жаннина сказывала, что тут тысячи огней, вечный праздник, богатые наряды на дамах… Да-а-а, разочаровал меня Париж, не оправдал надежд!

Поравнявшись со стариком, чьи седые волосы сосульками висели до плеч из-под широкополой шляпы, я наклонилась и спросила почтительно:

– Мессир, не могли бы вы мне подсказать, как проехать в Волшебные Сады?

«Мессир» поднял голову, и я увидела крючковатый нос с двумя крупными бородавками, жёсткие усы и трубку в углу тонкогубого рта. Женщина! Она вынула трёхпалой рукой трубку и обнажила в улыбочке беззубые дёсны, каркнула:

– Какие ещё сады?! Ты потерялась, деточка?

– Да! – поспешно ответила я, пришпорив кобылу. – Потерялась! Прошу прощения!

Господь милосердный, спаси и сохрани! Прочь отсюда, прочь! Страшные какие люди тут живут! И эти дети, мелькающие в улочках и за тряпками, закрывающими дверные проёмы… Эти дети похожи на карликов со взрослыми, злыми лицами!

Не оглядываясь, я послала лошадь в рысь, а сзади раздался резкий громкий свист. Впереди кто-то откликнулся таким же, и ещё, и ещё! Что это? Какой-то знак?

Внезапно наперерез кобыле из переулка метнулся парнишка, и я не успела потянуть повод. Лошадка испуганно заржала, прижав уши, присела на задних ногах, попятилась, чуть не сбросив меня. Кто-то схватил её под уздцы, другая рука потянула меня за лодыжку, я закричала, пытаясь совладать с кобылой и удержаться в седле, но было поздно. Кубарем полетела на землю, упала на кого-то, больно ударилась локтем и бедром…

А потом меня с лёгкостью подняли подмышки и поставили на ноги.

Я оказалась лицом к лицу с высоким широкоплечим парнем лет двадцати, безусым и безбородым, зато с белозубой улыбкой. На его лице плотно сидела чёрная маска, завязанная на затылке. Ничего не разглядеть, кроме блестящих больших голубых глаз! Я дёрнулась из его рук, но парень не отпустил, прижал к себе, дохнул в лицо смрадом лука и чеснока, улыбнулся ещё шире и сказал весело:

– Смотрите-ка, братья, какую красапетину к нам занесло!

Дьявол! И до кинжала не добраться – так крепко бандит стиснул мои руки!

– Отпусти меня! – крикнула зло. Страх отчего-то испарился, осталась только лишь ярость. Я хотела толкнуть его, чтобы он упал, ударился, как я, взвыл от боли, а потом воткнуть в него мизерикорд по самую гарду!

– Куда же ты, птаха? – зубоскалил парень, издеваясь надо мной. А тот, что держал мою кобылу, крикнул:

– Э, Нико, ты же поделишься с нами такой сладкой булочкой?!

– Шиш, – фыркнул он и впился губами в мой рот. Такого я точно не ожидала, поэтому не отреагировала в первый момент. Его язык раздвинул мои губы, вторгаясь в меня бесцеремонно и нагло. Зато Нико ослабил бдительность, чем я и воспользовалась, потихоньку подтянув юбки вверх, нащупала мизерикорд и, в один момент выхватив его, ударила куда придётся.

Он отскочил от меня с воплем:

– Сучка! Она мне кровь пустила!

По его рубашке на плече расползалось яркое бордовое пятно, Нико зажал её рукой, глядя на меня гневными глазами. Кто-то схватил меня, вырвал кинжал и ударил ладонью по лицу.

В голове зазвенело, тёмные пятна метнулись перед глазами, и я услышала крик:

– Не смей!

– Защищаешь сучку? – удивился невидимый мне бандит. – Тогда сам с ней и…

Он отпихнул меня к Нико, и тот ловко поймал, оскалился мне в лицо:

– Ну, птаха, в следующий раз коли точнее!

И крикнул:

– Уводи лошадь!

Ей-богу, я дралась. Царапалась, лупила кулаками куда попаду, вырывалась… Но Нико схватил за руки, второй – за ноги, и меня просто утащили вглубь трущоб, в смрад и вечные сумерки.

* * *

– Три тысячи чертей из преисподней!

Анри грохнул кулаком по столу. Жалобно звякнули бутылки, бокалы, а кубок – отцовский кубок, инкрустированный рубинами и янтарём, подпрыгнул на широком основании и, немного покачавшись, упал на бок. Рауль аккуратно поднял его и заметил:

– Ты мог бы и догадаться, что король захочет познакомиться с твоей избранницей.

– Мог бы, – фыркнул Анри. – Половина дам наших придворных никогда не была при дворе! Почему именно моя жена нужна ему?

– О, Санси, не делай из этого трагедию, – лениво протянул Габриэль, подбросив оторванную от ветви оливку и ловко поймав её ртом. – Найди барышню посмазливее, заплати ей и вели играть роль твоей жены.

– А перчатка? – возразил Анри, показав ему правую руку. Перчатка, как и всегда, когда не было надобности показать её, оставалась невидимой. Однако Карл совершенно точно захочет проверить перчатки на совместимость, и тут уж не соврёшь, не извернёшься. Свадебные перчатки ручной работы всегда изготовляются парой. Они способны распознать друг друга при встрече, они способны уберечь от измены, они способны показать окружающим верность супругов. Перчатка потухнет навсегда, только когда один из соединённых законным браком умрёт.

– Перчатка – это проблема, – пробормотал Рауль. – Надо найти нашу новобрачную в мешке. У тебя нет другого выхода, Анри.

– Сам знаю!

В ярости он вскочил и смёл со стола бутылки и бокалы. Те разбились о каменный пол с тонким предсмертным звоном. А Анри прорычал:

– Только не знаю, как это сделать!

– Спокойно, дружище, мы найдём её!

Рауль сделал несколько шагов и открыл дверь в коридор:

– Эй, кто там? Горничная! Уберись тут!

– Да плевать на уборку! – крикнул Анри. Горничная – маленькая худенькая девчушка – вздрогнула и замерла у двери, опасливо глядя на герцога. Он разозлился и на неё тоже: чего она так боится? Разве он когда-нибудь бил своих слуг? Разве в замке Санси бьют слуг?! – Убирай! – гаркнул он на горничную, и та словно ожила, бросилась с веником и совком к разбитой посуде.

Анри прошёлся по зале. Шаги отдавали эхом в каменные стены. Так же когда-то расхаживал здесь отец, когда злился. И, наверное, когда ждал рождения сына. Он не видел Анри подростком. Все мужчины Санси умирают молодыми… А женщины, которые выходят замуж за мужчин Санси, умирают в родах первым ребёнком.

И каждый, каждый мужчина Санси думает, что умнее своих предков, что может перехитрить проклятье…

Только он, Анри, знал с самого начала, что род Санси прервётся на нём, ибо ещё в возрасте двенадцати лет, когда узнал о родовом проклятье, решил: у него никогда не будет жены и ребёнка. И вот теперь – супруга. Ведь он специально сделал так, чтобы не знать, кто она, не видеть её лица, не привязать её к своему роду!

Не воспользоваться правом брачной ночи.

Не зачать!

– Надо вернуться на то место, где мы её оставили, – рассудительно заметил Рауль. Анри покачал головой:

– И она будет нас там дожидаться, как бедная сиротка, у