83 То, что со всей жестокостью вскрывается при безумии, в случае невроза остается на заднем плане, однако продолжает воздействовать на сознание. Когда же анализ проникает в глубь феноменов сознания, он обнаруживает те же архетипические фигуры, которые вызывают бред психотиков. Наконец, существует несметное множество литературных и исторических примеров, доказывающих, что архетипы свойственны абсолютно нормальным типам фантазии, которые отнюдь не являются чудовищными последствиями умопомешательства. Патология заключается не в наличии таких идей, а в диссоциации сознания, которое уже не способно управлять бессознательным. Во всех случаях диссоциации возникает необходимость интеграции бессознательного в сознание. Это синтетический процесс, который я называю «процесс индивидуации».

84 Фактически, этот процесс следует естественному течению жизни – жизни, за время которой индивид становится тем, кем он всегда был. Поскольку человек наделен сознанием, развитие такого рода происходит не столь гладко; нередко возникают вариации и нарушения, ибо сознание снова и снова отклоняется от своего архетипического, инстинктивного основания и вступает в противоречие с ним. Тогда возникает необходимость синтеза двух позиций. Это эквивалентно психотерапии даже на примитивном уровне, где она принимает форму реституционных церемоний. Примерами могут служить идентификация с предками у австралийских аборигенов в период alcheringa, идентификация с «сынами солнца» у индейцев Таос-Пуэбло, апофеоз Гелиоса в мистериях Исиды и так далее. Соответственно, терапевтический метод комплексной психологии заключается, с одной стороны, в возможно более полном доведении до сознания констеллированного бессознательного содержания, а с другой – в синтезе этого содержания с сознанием. Поскольку, однако, цивилизованный человек обладает высоко развитой способностью к диссоциации и часто пользуется ею, дабы избежать всевозможных рисков, возникают определенные сомнения, что за осознанием последуют надлежащие действия. Наоборот, мы вынуждены считаться с исключительной неэффективностью осознания и, следовательно, прикладывать все усилия, дабы применить его результаты наилучшим образом. Сам акт осознания, как правило, этого не предполагает и не содержит в самом себе никакой моральной силы. В таких случаях становится ясно, в какой мере излечение неврозов представляет собой моральную проблему.

85 Так как архетипы, подобно всем нуминозным явлениям, относительно автономны, их рациональная интеграция невозможна. Для интеграции требуется диалектический метод, то есть истинное примирение с ними. Последнее часто происходит в форме диалога, в рамках которого пациент, даже не подозревая об этом, прибегает к алхимической meditatio — «внутренней беседе со своим добрым ангелом»[46]. Данный процесс обычно протекает бурно, с многочисленными взлетами и падениями. Он выражается или сопровождается сновиденческими символами, связанными с «représentations collectives», которые с глубокой древности отражают психические процессы трансформации в виде мифологических мотивов[47].

86 В рамках одной лекции я вынужден ограничиться лишь отдельными примерами архетипов. Я выбрал те из них, которые играют ключевую роль при анализе мужской психики, и постарался дать читателю некоторое представление о процессе трансформации, в ходе которого они появляются. После первого издания этой лекции фигуры тени, анимы и мудрого старца, наряду с соответствующими фигурами женского бессознательного, были подробно описаны мной в работах о символике самости[48]. Более полное освещение получил и процесс индивидуации в его связи с алхимической символикой[49].

[50]

87 Вероятно, ни одна из моих эмпирических концепций не сталкивалась с таким глубоким непониманием, как идея коллективного бессознательного. Ниже я попытаюсь дать: 1) определение этой концепции, 2) описание ее значения для психологии, 3) объяснение метода доказательства и 4) пример.

88 Коллективное бессознательное представляет собой часть психики, которая, в отличие от личного бессознательного, не обязана своим существованием личному опыту и, следовательно, не является индивидуальным приобретением. Если личное бессознательное преимущественно состоит из элементов, которые некогда осознавались, но впоследствии исчезли из сознания в результате забывания или вытеснения, то элементы коллективного бессознательного никогда не были в сознании и, соответственно, носят не приобретенный, а наследственный характер. Тогда как личное бессознательное состоит главным образом из комплексов, содержание коллективного бессознательного в основном составляют архетипы.

89 Понятие архетипа является неотъемлемым коррелятом идеи коллективного бессознательного и указывает на существование определенных форм в психике, которые, по-видимому, присутствуют всегда и везде. В мифологических исследованиях их называют «мотивами»; в психологии первобытных людей они соответствуют концепции «représentations col-lectives» Леви-Брюля, а в области сравнительной религии Губерт и Мосс определяют их как «категории воображения». Адольф Бастиан называл их «элементарными» или «первичными мыслями». На основании вышесказанного можно заключить, что моя идея об архетипе (букв. «предсуществующая форма») не стоит особняком, а признается и в других областях знания.

90 Мой тезис заключается в следующем: помимо нашего непосредственного сознания, которое носит исключительно личный характер и которое мы считаем единственной эмпирической психикой (даже если рассматривать личное бессознательное как приложение), существует вторая психическая система коллективной, универсальной и безличной природы, одинаковая у всех людей. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, а наследуется. Оно состоит из предсуществующих форм – архетипов, осознаваемых лишь вторично и придающих четкую форму определенным элементам психического содержания.

91 Медицинская психология, развившаяся из профессиональной врачебной практики, настаивает на личностном характере психики. Здесь я имею в виду воззрения Фрейда и Адлера. Это психология индивида, в рамках которой этиологические или причинные факторы рассматриваются почти исключительно как личные по своей природе. Тем не менее даже такая психология основана на определенных общих биологических факторах, например половом инстинкте или потребности в самоутверждении, которые ни в коей мере не являются сугубо индивидуальными особенностями. Она вынуждена это делать, ибо претендует на роль объяснительной науки. Ни одно из этих представлений не отрицает ни существования априорных инстинктов, одинаково общих для человека и животных, ни их значимого влияния на личную психологию. Однако инстинкты представляют собой безличные, повсеместно распространенные, наследственные факторы динамического или мотивационного характера, которые настолько часто остаются вне сферы сознания, что содействие их осознанию можно считать одной из первостепенных задач, стоящих перед современной психотерапией. Более того, по своей природе инстинкты отнюдь не являются чем-то смутным и неопределенным; это особым образом оформившиеся мотивационные силы, которые появились задолго до возникновения сознания и преследуют собственные цели, независимо от степени их осознания. Следовательно, они представляют собой очень близкий аналог архетипов – настолько близкий, что есть все основания полагать, что архетипы суть неосознанные образы самих инстинктов или, другими словами, что они являются моделями (паттернами) инстинктивного поведения.