— Я прибыла из северного Приграничья в ваших поисках лэр… — тут я запнулась, слишком поздно вспомнив, что не знаю его имени!

— Они не говорили обо мне, — догадался он.

— Не то, чтобы не говорили, — туманно ответила я.

О нем говорила в основном Иса и лучше ему не слышать, что именно.

— Имени они не упоминали.

Отец понимающе кивнул и представился:

— Трэил Бэлимор.

Ну вот. Теперь я могу перестать называть его «отцом», просто лэр Бэлимор. Старый друг моей мамы. Относится к нему разумнее так же. Зачем усложнять нам обоим жизнь?

— Арэя Вилиас, — последовала его примеру, изобразив самую обворожительную улыбку, на которую только была способна в этой неловкой ситуации. — У меня есть портрет, на нем вы вместе с мамой и дядей.

Я вынула карточку в книжную страницу и протянула ему. Лэр Бэлимор уже было собирался взять портрет, но рука так и замерла в воздухе. Его взгляд был сосредоточен исключительно на перстне.

И такой это был взгляд, что я невольно отступила. А дальше и вовсе не понимала, что происходит!

Он щелкнул пальцами и откуда не возьмись, появились двое мужчин в серебряных кителях, взяли меня под руки и запихали в карету, куда собственно забрался и светлый. Экипаж несся с такой скоростью, что с вопросами я решила повременить, во избежание прикусить язык. Но тряска продолжалась не больше пятнадцати минут. Карета остановилась, лэр Бэлимор вышел, вытащил меня, игнорируя мои возражения и крепко сжимая ладонь, поволок к крыльцу большого особняка.

Через пять минут я была усажена в мягкое кресло, но прежде чем я смогла получить хоть какие-то объяснения, появилась дама преклонных лет в нежно-коричневом платье. Ее шею украшало красивое жемчужное ожерелье, волосы уложены в мудреную прическу. В одной руке открытый свиток, в другой лорнет.

— Трэил, ты привел к нам гостью? — голос мягкий, звучит спокойно, но от меня не укрылось ее удивление.

Трэил приволок мать в красную оранжерею, откуда та, сквозь стеклянные двери окинула Арэю придирчивым взглядом. Ведьмочке явно было не по себе в этом доме. Но она отметила ее стойкость. Сохраняет хладнокровие, а дай позволение и девчонка стрелой вылетит прочь.

— Прелестно! — всплеснула ладонями Ирмона. — Семейная реликвия, исчезнувшая двадцать лет назад, внезапно нашлась. И где? На пальце юной темной ведьмы!

— Я заметил.

Трэил все еще пытался переварить эту невообразимую ситуацию. У него есть дочь?!

— Да неужели? А ты заметил цвет камня, мой дорогой мальчик? Он алый! Реликвия крови признала в ней наследницу рода Сальторн! А это может означать лишь одно. В ней есть свет и твоя кровная магия.

— Я не чувствую в ней дракона…

— И, тем не менее, реликвия не лжет! — перебила старуха. — Помнится, двадцать лет назад ты особо тесно общался с ведьмой темного эфира. Как же ее там звали? Лукреция? Люсинда?

Трэил прекрасно знал, что мать просто издевается. Имя той самой ведьмы ей никогда не забыть.

— Луцирия, — произнес он с тоской.

— Ах да! — закивала Ирмона. — Так помимо семейной реликвии ты подарил ей и дочь?

— Этого не может быть.

— Отчего же? Запамятовал, откуда дети берутся? Мне тебе напомнить?

— Я не знал, что Луцирия была беременна! Когда бы я узнал? Я ушел, подчинившись воле отца!

И все же, как она могла не сказать ему? Это не укладывалось в его голове.

— Ты не воле отца подчинился. Вместо женщины, которую ты якобы любил и с которой сбежал, ты выбрал власть и богатство, когда отец вознамерился лишить тебя наследства, — сердито напомнила Ирмона. — Впрочем, сейчас это не имеет значения. У твоей жены пена изо рта пойдет, когда она обо всем узнает.

— Я отправлю ее в загородное поместье.

— Кого? Свою жену или новоиспеченную дочурку? — усмехнулась старуха.

— Матушка! — в отчаянии взвыл Трэил.

— Не матушкай мне тут! — фыркнула Ирмона.

Лира Бэлимор прошла к высокому окну, что открывал великолепный вид на солнечную гору, где, будто влитой стоял величественный вековой замок из белого камня и хрусталя, вгляделась в птиц Энмуе, оставляющие за собой огненные узоры на фоне голубого неба и твердо заявила:

— Ты глупец если думаешь, что я позволю тебе отослать эту девочку!

Многие годы боги Альвиоса не слышали ее молитв и мольбы и вот, наконец, они обратили свой великодушный взор на Ирмону и привели к порогу ее дома наследницу крови!

— О чем ты говоришь?

Ирмона обернулась, на губах главы рода играла язвительная усмешка.

— О тот, что старая карга не сыграет в ящик, покуда не увидит в этом доме наследника рода Сальторн!

— У меня есть…

— Лимьен не твоей крови! — прервала она сына. — За восемнадцать лет брака Марим так и не подарила тебе наследника. Ведь тогда Лимьен ничего бы не получил. Благодаря твоему с ней политическому браку ты стал одним из приближенных лиц императора. Ты гордо носишь звание Эшта, но в этом доме больше не было света, — в каждом слове Ирмоны сочилась горечь.

Какая глупость, какая ирония! С уходом темной ведьмы, ушел свет из этой семьи. Луцирия оставила о себе неизгладимое впечатление. В ней было больше благородства и достоинства, чем в любом дворянине. А доброта! Как к такой Тьме мог настолько сильно льнуть Свет? Она умела вызвать улыбку на губах Ирмоны, даже почивший глава рода Сальторн, вечно хмурый, сдержанный, иной раз смеялся как мальчишка. Конечно же, это видела только его супруга. То ли видано, чтобы глава великого рода хохотал как горный гоблин над очередной проказой ведьмочки.

— Думаешь, Арэю примет наше общество? Она темная и полукровка! — его отчаяние нарастало с каждой минутой.

— Я тебя умоляю, Трэил! — закатила глаза Ирмона. — Война между империями давно закончилась! Мы не живем прошлым.

— Для ее же блага…

— Для ее блага или твоего? — снова прервала Трэила мать. — Ты просто боишься, что девочка, нет, что твоя дочь станет для тебя ежедневным напоминанием совершенной тобой ошибки. Мой дорогой мальчик, неужто ты думаешь, что я не знаю, как часто ты смотришь на портрет Луцирии? На портрет женщины, что приняла изгнание ковена за связь с тобой. Она отказалась от всего ради любимого мужчины и была предана!

— Отец был против наших отношений! — разъяренно воскликнул дракон.

В глазах Трэила вспыхнуло янтарное пламя, зрачки приняли вертикальное положение.

Только воспоминания о Луцирии могли с легкостью вывести его из равновесия.

— Твой отец всего лишь хотел увериться, истинны ли твои чувства или же это очередная прихоть, — Ирмона сердито поджала губы. — И в то время как его собственный сын провалил это испытание с треском, Луцирия прошла его с гордо поднятой головой. Ведьма в открытую заявила, что проклянет его, если он заставит тебя страдать и так же заявила, что будет каждую ночь молить Светлых богов о благополучии его семьи, если он позволит вам любить друг друга. Темная — молить Светлых богов! — старая драконица по сей день сокрушается, стоит вспомнить о словах Луцирии. — Но нам ли контролировать чужие сердца, когда мы не в состоянии совладать с собственными? Но ты смог.