– Эй, ты куда? – удивилась Юлька. 

– Спасать цесарок! 

– Кого? 

– Цесарок! Я… должна… их… спасти. 

– Прямо сейчас? – недоверчиво переспросила Дуня. 

– Именно. Извините, я должна… должна что-нибудь сделать, иначе...  

Иначе что? Я просто взорвусь от кипящих внутри эмоций?

Не замечая, как по ее лицу катятся слезы, Мариам дошла до двери. Спустилась вниз по ступеням крыльца, поравнялась с калиткой. Потом она ни за что бы не смогла объяснить, какого черта на нее накатило. Но в тот момент вопрос спасения цесарок казался ей жизненно важным. Тут либо она спасет их и спасется, либо… Вместе с ними умрет.

– Эй, Мариам, да подожди ты! Что с тобой, малыш? Куда ты их потащила? 

– Н-не знаю. – У Мариам стучали зубы, хотя на улице было не то чтобы холодно. – Не знаю! – закричала сквозь слезы. 

– Послушай, мы ведь даже не представляем, сколько эти яйца пролежали в миске, так? А чтобы вылупились птенцы, им нужна мать. Ну, или, на худой конец, инкубатор. Возможно, момент давно упущен. Ты это понимаешь? – терпеливо поинтересовалась Юлька, положив маленькую ладошку поверх большой и толстой руки Мариам. И не было в ее голосе ни осуждения, ни снисхождения, ни презрения, мол, вы только посмотрите на эту дурочку! И почему-то от этого Мариам заплакала горше прежнего. 

– И ч-что же мне делать? Где найти их мать… – уставилась в миску, ничего не видя из-за набегающих на глаза слез. 

– Тогда уж проще найти инкубатор. Кстати, думаю, у Быкова он точно есть. У них большое хозяйство. 

– И правда! Как я сама не додумалась? Тогда к нему… 

– Дунь, ты с нами? – поинтересовалась Караулова на бегу. 

– Конечно. Я состою в нескольких природоохранных организациях. На западе это очень популярная тема, не то, что у нас. 

Происходящее было полным безумием. Но Мариам вдруг поймала себя на мысли, что вот так, вместе, сходить с ума совершенно не страшно. Она улыбнулась сквозь слезы. Хохотнула. И помчалась вперед так быстро, как только позволяло её большое неповоротливое тело. Благо до дома Ромки бежать было всего ничего. Добравшись до места, Мариам загрохотала в калитку.

– Привет, Мариам. А ты чего это… Ой, здравствуй, Юля. 

– Впустишь? 

Видимо, понимая, что Ромка вот так на нее может пялиться целую вечность, Караулова поспешила взять ситуацию в свои руки.

– К-конечно. Мы тут… мы тут с Женькой в комп рубимся, то есть… – как всегда в присутствии Юльки, Бык терял всякие способности к диалогу. – А вы… 

– А мы к тебе по поводу инкубатора. 

– Ч-чего? – опешил Роман. 

– Ну, вы же держите всяких уток, там, и гусей? – Юлька кивнула в сторону плещущейся в искусственном пруду птицы. 

– Ага. 

– Нам нужно высидеть эти яйца. 

– Ты прикалываешься, что ли? – раздался голос Кравца с крыльца. Мариам замерла. К этой встрече она была совершенно не готова. Расхристанная и зареванная. В застиранных бриджах и футболке, которые лишь подчеркивали ее полноту… Стихшая было истерика вновь подкатила к горлу. Мешая говорить и дышать. 

– Да нет же! – на помощь Мариам пришла Дуня. – Мы птиц спасаем. Понимаете?! Из соображений гуманизма. Правда, Мариам? – толкнула ее в бок острым локотком. Мариам подпрыгнула. На самом деле она слабо представляла, из каких соображений действует, не из гуманистических, так уж точно. Скорей всего у нее, не выдержав напряжения, просто сорвало резьбу. Но это объяснение явно проигрывало Дуниному. Благородному. 

– Да, – пискнула Мариам. – Именно. Из гуманизма. Почему же еще? – и не в силах больше смотреть на ошарашенного Женьку, перевела взгляд на Быка: – Так у тебя есть инкубатор? 

– Есть. Целых три. Но все они заняты. 

Мариам покачнулась и стала оседать на стоящую тут же скамейку.

– Что же делать? – прошептала она, разглядывая лица собравшихся. 

– Есть еще один. Поломанный. Но если Жека поможет, его можно починить. 

– Помогу.  Куда деваться? – буркнул Кравец. Бык кивнул. Забрал у дрожащей Мариам миску, притащил какой-то прибор и что-то там стал измерять. В своей стихии Бык преобразился. Из неуклюжего валуховатого мальчика-переростка он на глазах превратился в умелого уверенного в себе мужчину. Который точно знал, что надо делать, и как. Который не побоялся взять на себя ответственность за потомство. И только иногда, когда их с Юлькой глаза встречались, он по привычке терялся, не зная, куда себя деть, и совершенно не замечая, что она на него смотрит совершенно по-новому. 

Первые полтора школьных месяца пролетели, как один миг. Близилось окончание четверти, которую Семен, стараниями Дуни, завершал вполне себе с неплохими оценками. Он перехватил за ручку потрепанную сумку, болтающуюся на плече, и обвел взглядом пустынный пляж. К середине октября туристы, наконец, начали разъезжаться, и у местных образовался небольшой зазор до начала каникул, когда все опять понаедут, чтобы отдохнуть от нескончаемой отпускной кутерьмы.

В сумке у Семена лежали старое посеревшее от стирок кимоно и защита. Учеба отнимала у него уйму времени, поэтому он посещал далеко не все тренировки по тхэквондо. Но даже так, занимаясь через пень-колоду, Краснов был лучшим бойцом в своей секции. Вот почему его до сих пор не выгнали. Хотя и порывались много раз наказать за отсутствие дисциплины.

Сложись его жизнь хоть немного иначе, Семен бы запросто смог построить на этом карьеру. Ездил бы на соревнования, выступал, тренировался... Но все это требовало денег, которых в его семье отродясь не было. А со спонсорами Семену до обидного не везло.

– Да мое дело маленькое, – донесся до Семена низкий голос Быка. – Вот Женька – это да. Голова. Я даже не представлял, что так можно. В смысле, написать программу для инкубатора. Еще и так быстро. Всего за два дня. 

– Да фигня это. Ничего сложного. Это смог бы сделать любой программер, – хмыкнул Кравец, но плечи, конечно, расправил. Ведь похвала и кошке приятна. – К тому же я задал всего один параметр.