— У тебя… кто-то там есть? — осторожно предположил я.

— Я был в Гнезде вместе с сестрой, — ответил Ана. — Мы были безнадёжно поломаны… попали под цунами. Родители погибли. Нам предложили пройти Изменение. Я ненавижу воду. А сестра решила, что она её покорит.

Он снова двинулся вперёд. Бросил через плечо:

— Мультик про Русалочку ей нравился… Есть ещё тренировочный лагерь летунов. Я туда хотел, но профиль не сходился, лагерь всего один, туда берут лучших. Изменение крайне сложное, требуется ещё и перестройка мозга, это всегда опасно.

— Ну… ты стал хорошей стражей… хорошим стражем, — поправился я. Резкий порыв ветра бросил мне в лицо снежный заряд.

— Одним из лучших, — без всякой гордости сказал Ана.

Мы подошли к куполу. Ана вдруг резко развернулся, посмотрел на меня.

— Ты что-то скрываешь, Макс. Необязательно плохое. Но что-то не договариваешь про себя.

Он помолчал, буравя меня взглядом. Потом растянул своё жёсткое лицо в ухмылке.

— Но мне это нравится. Так что я к тебе с расспросами не лезу.

— Спасибо.

А что ещё я мог сказать?

Впрочем, когда Ана открыл дверь, я понял, что.

— Мне тоже тут одиноко, старший страж.

Мы вошли в тамбур, отряхнули снег. Прошли в дежурку, где за пультом сидел монах. Не знаю уж, зачем, обычно техника Инсеков не требовала присмотра. Но перед ним был пульт, в воздухе висели экраны с непонятными символами.

— Привет, — сказал Ана. — Шогар в резонансе?

— Ещё трое суток будет, — ответил монах, с любопытством разглядывая меня. Я у всех вызывал интерес.

— Мы на сутки, тренировочная миссия.

— Второй отсек, большой экран, — сказал монах. Перед ним на столе лежала открытая книга: обычная, человеческая. Я присмотрелся — язык был незнакомый. Какой-то скандинавский, похоже.

— А где жницы? — спросил Ана.

— Новенькие с Земли прибыли, встречают.

Поток курсантов шёл волнами, то в один лагерь, то в другой. Видимо, настала очередь нашего принять свежую партию.

Мы прошли во второй отсек (их тут было с десяток). По пути увидели открытую дверь в первый, самый большой. Там суетились жницы. Транспортный экран светился серым светом, поверхность его искрилась — кто-то прибывал. В помещении уже скопилось с десяток стражей и несколько жниц, они топтались, непроизвольно сбившись в кучку. Одна жница держала за плечо куколку — чернокожего мальчика лет десяти. Тот глянул на меня, я ободряюще кивнул. Куколка кивнула и отвернулась.

Не было тут никого знакомого и не будет.

Глава пятая

Переход через экран всегда одинаков. Что на Селену, в корабль Инсека, что на далёкий Саельм, ощущения одни и те же — отсутствие всяких ощущений. Ты не теряешь сознания, не испытываешь ни боли, ни эйфории, ни головокружения. Будто вошёл в серую занавесь, и вот уже чувствуешь на лице воздух чужого мира, а спиной ещё остался в прежнем.

Вот как это сделано?

Я когда-то боялся, что, проходя через экран, умираешь, а в другой точке возникает твоя копия. Это жутко. Может, ты и ощущаешь себя прежним, но ведь на самом деле такой же «ты» умер!

Но нельзя ведь умирать частями!

Значит, переход каким-то образом сближает, стягивает между собой две точки пространства? И ты действительно шагаешь через световые года?

Бесполезно об этом думать. Земные физики, наверное, какое-то объяснение себе нашли. Всякая там квантовая запутанность, нелинейность пространства и прочие умные термины.

Мне достаточно было того, что я оставался собой.

Первым в экран шагнул Ана.

Я за ним.

И едва не задержался на полушаге, одной ногой здесь, другой — там. Слишком уж всё было неожиданно.

Никакого купола!

Вообще никакого здания.

Экран стоял на траве, закреплённый между двумя деревьями. Мы оказались в лесу — редком, светлом, почти земном. Нет, деревья, если присмотреться, были чужими: листья слишком толстые, кора ровненькая, все сучья торчат вверх. Даже зелёный цвет листьев имел какой-то непривычный оттенок.

Но — деревья. И трава под ногами. И голубое небо. И жёлтое солнце привычных размеров.

День стоял по-летнему тёплый. Я непроизвольно расстегнул плащ. Ана с любопытством смотрел на меня.

— А где гарнизон? — спросил я. — Где строения?

— Тут нет строений, — ответил Ана. — Местные очень не любят замкнутые пространства, попытка поставить купол или построить дом вызывает бурную реакцию. Решили не обострять без необходимости.

Я осмотрелся.

Нет, лесок был не столь уж девственным. Я заметил какие-то устройства, закреплённые на стволах деревьев — камеры? В траве кем-то протоптаны тропинки. А вдали, за деревьями, тянулся высокий частокол, ограждающий эту часть леса.

— Значит, просто огородили участок? — спросил я. Ана кивнул. — Дождей тут не бывает?

— Бывают. Но зимы тёплые и короткие.

— Ну… тогда ещё ничего, — решил я. И замолчал — по тропинке к нам шла жница. Хотя нет, когда она приблизилась, я заметил белые глаза. На Земле таких называли хранителями, ни одно Гнездо без них не обходилось. Здесь их профиль немного менялся — коменданты. В нашем лагере тоже такая была.

Ана помахал коменданту рукой. Она приблизилась, внимательно осмотрела нас, особо сосредоточившись на мне.

— Старший страж Ана. Нахожусь с курсантом Максом в тренировочной миссии.

— Опять ты за своё, — сказала комендант с лёгким раздражением.

Я тем временем пытался найти местное Гнездо… ну, или как оно тут называется. Странно, знакомого присутствия не ощущалось!

— Ищешь Форт? — спросила комендант.

Понять было несложно. На Земле — Гнездо, на Саельме — Школа. А здесь уже Форт.

— Да.

— У нас его нет, — комендант покачала головой. — Лавли ощущают информационное поле.

— Могут перехватить информацию? — предположил я.

— Протестуют. Приняли решение не обострять, — комендант подошла вплотную. Я ощутил её запах: характерный для жниц и хранителей, слишком многое мне напоминающий… — Какой профиль? Морф?

— Морф, — согласился я.

— Здесь тебе нечего делать, — с явным сожалением сказала комендант. — Моё имя Сэм.

— Саманта? — уточнил я.

Комендант растерянно мигнула.

— Какая разница? Да, когда-то. Что ты знаешь о Шогаре?

— Ничего, — признался я.