— И что ты тут делаешь? Разве тебе не говорилось, что по ночам ходить нельзя? Ты нарушила приказ короля, — раздается позади низкий голос.

Я уже даже догадываюсь, кого я там увижу. Только перед этим постараюсь не выложить кирпичный завод. Черные щупальца вновь тянутся ко мне. Бэлла со страху спрыгивает с меня и прячется за кувшин, стоящий на столе.

— Отвечай, — слышится вкрадчивый голос, пока я борюсь с собой.

Надо повернуться, надо хоть что-то сделать. Хотя бы бутерброд дожевать. Дрожу как осиновый лист. Он же мне все припомнит. И про погнутую корону и про освобождение. Я резко вдыхаю воздух, ставший вдруг густым.

Разворачиваюсь. Вновь вижу знакомое лицо. Кровь застывает в жилах. Я не дрожу, я уже один сплошной нерв.

Эти красные глаза с вертикальными зрачками смотрят на меня с красивого лица. Ехидная улыбка со слегка приподнятым уголком губ.

— Ты? — его надменный взгляд скользит по мне.

— Б...б, — начинаю я.

— Что б-б? — он еще ближе надвигается на меня.

Я прокашливаюсь, кусок застревает в горле. Задыхаюсь, пытаясь откашляться. Слезы собираются в глазах.

Хлопаю себя кулаком по груди. Вдох-выдох. Фух, пронесло.

 Вновь смотрю в красные глаза короля и вижу в них настороженность.

— Бутерброд будешь? — уточняю у него.

Если вам жутко страшно – до такой степени, что душа уходит в пятки вместе с почками, предложите вашему страху самый дурацкий вариант. Он хотя бы опешит, а у вас будет шанс смыться. Но это при том условии, что у вас не будет адской белочки, которую надо забрать с собой.

В моем случае шансов нет. Те щупальца, которые кружатся в темноте, не позволят мне сбежать. Или это обман зрения такой? Хотя в этой тьме угадывается мужской силуэт. Только очень хорошо скрытый темнотой.

Мне остается стоять как под гипнозом, глядя в глаза короля. В них целый калейдоскоп эмоций  — удивление, настороженность и интерес.

— Терпеть не могу человеческую еду, — он смотрит на тарелку с бутербродами. — Тем более, сегодня я уже утолил свой голод.

— Вот и здорово, мне больше достанется, — продолжаю я.

Что за чушь я несу? В смысле – он не любит человеческую еду? По чавканью за ужином этого точно не было заметно.

— Предпочту душу.

— Не-не, мне моя пока еще нужна, — тут же отзываюсь я. — А где мой слуга?

— А, этот паренек с печальными глазами? — он цокает зубами, а я нервно ежусь. — Он куда-то сбежал.

Позади меня фырчит Бэлла.

— А ты та, что опоздала сегодня к ужину? — он вновь осматривает меня.

— А вы тот, кто пугает участниц отбора по ночам? Поэтому они не должны выходить ночью?

— Это для их блага, — вежливо отвечает он. — Я здесь хозяин, значит, правила мои. Но ты ешь, ешь.

Он кивает на тарелку. А я что? Как бы ни было страшно, но желудок-то требует еды.

Беру еще один бутерброд.

— Пока есть возможность, — добавляет король, когда я делаю надкус.

Резко отклоняется, когда кусок летит ему в лицо.

Хмуро смотрю на него.

— Еда не отравлена, — усмехается он. — Еду для слуг вообще редко травят.

Я пожимаю плечами. Для слуг так для слуг. Мне-то что? Колбаса – она и в другом мире колбаса.

Мне кажется, или тьма немного отступает от меня? По крайней мере, те холодные щупальца больше не витают в воздухе рядом со мной. На плечо запрыгивает белочка.

Светящиеся красные глаза с интересом смотрят на мое животное.

— Призванная адская белочка, — он вновь тянет ко мне щупальца.

Бэлла испуганно прячется ко мне в волосы, а я пытаюсь вжаться в столешницу.

— О, что ты так боишься? — вкрадчиво спрашивает он. — Я пока не собираюсь тебя пугать.

— Я не боюсь.

— Тогда почему дрожишь?

— Это белочка. Не все же животные любят, чтоб их трогали, — возмущаюсь я.

Бэлла высовывает морду и тоже одобрительно фыркает.

— Хорошо-хорошо.

— То есть из-за того, что ты бродишь в таком виде по замку, никто не должен выходить из покоев? — спрашиваю его.

— Да. Должно же у меня быть свое личное время, не обремененное чужим вниманием?

— Логично.

— Тем более, это другим запрещено гулять по ночам в целях их собственной безопасности.

— Ну, да, я когда тебя впервые увидела, тоже очень сильно испугалась, — шучу я.

Хотя его до сих пор боюсь. Он вполне милый, если не тянет свои щупальца ко мне.

— Я чувствую твой страх. Пока ты меня боишься — ты под защитой, — говорит он, а уголок его губы вновь поднимается.

— То есть если я боюсь, то ты меня не тронешь?

— Да.

— Неправильное ты чудовище, — констатирую факт.

Он многозначительно хмыкает.

— Тогда что же должно кого-то еще пугать? Ведь ты так и ходишь по ночам, а значит, если тебя все боятся, то в этом нет смысла.

Мне кажется, или позади стало темно? Будто король опять распускает свои щупальца.

— О, боятся не меня. Я всего лишь туман, сгусток воздуха, — низким голосом продолжает он. — Боятся этого.

Он кивает на окно. Я нервно сглатываю, не сводя взгляда с красных глаз. Это даже страшнее, чем когда я его встретила в зале.

Интуиция вопит, требуя не поворачиваться, а вот любопытство готово забить ее лопатой.

Бэлла вновь дрожит, а я слышу позади пшикающий звук, будто велосипедные шины накачиваются насосом.

Я медленно поворачиваюсь. Застываю на месте. Король прав. Лицо в темноте, которая испускает морозные черные щупальца, – не самое страшное. Страшнее всего огромная ящерица, глядящая на тебя горящими янтарными глазами с вертикальными зрачками. Хорошо, что она за окном в королевском саду. Хотя что ей стоит разгромить стену?

У нее острые шипы на голове, а тело огромное и блестящее. Такой явно бутерброд не предложить.

Перед глазами все плывет. Делаю шаг назад. Ощущаю дикий холод, сковывающий меня.

Последнее, что замечаю, прежде чем мое сознание уплывает — темные щупальца хватают меня. Огненный шар летит во тьму. Красные светящиеся глаза выпучиваются. А вот не надо так смотреть, я не настолько тяжелая!

— Ты ее напугал, — слышится низкий голос короля.  — А мне, между прочим, никогда бутерброд не предлагали. И вообще, мы же договаривались — невест на отборе ты есть не будешь.

Я возвращаюсь в сознание.