возвышался над гиксосами, ввергая их в религиозный экстаз. В следующей сцене он — египетский бог-изгнанник-крокодил — швырял экзальтированные племена войной на Мемфис. В кровавом угаре смешались народы в первой войне за древний нооскоп — летающий храм Йеба.

Змей Йог-Сотот и отец бездны Птах, он же тот самый Йеб — оба защищали храм друг от друга, поскольку по-разному видели методы его применения. Потом, при участии Совета Богов, удалось договориться, и с тех пор летающий храм перемещался с места на место. Из пожираемых войной территорий он переезжал в спокойные районы с минимумом людей. В конце концов храм оказался в Кижах, где его и спиздили. Причём из-под носа самого Птаха-Йеба, иногда предпочитающего зваться Ньярлахотепом.

Аутлуков подошёл к подъезду и краем глаза зацепил надпись маркером на заборе: "Аутлуков Сотот верни 5 тысяч храм мразь". Подняв глаза на тёмные окна своей квартиры, Аутлуков увидел в кухонном окне высокий силуэт в капюшоне. Вздохнув, древний ящер растворился во тьме старого подъезда. Однако вместо привычной лестницы он оказался в тягучем мерцающем мареве, быстро всосавшем в себя древнее добро и выплюнувшем далеко-далеко отсюда…

…На каменный пол величественного Совета Богов…

— Штррах ангр'арш! — Громогласно выругался Аутлуков, рухнув на спину и расколотив тару в авоське.

Рядом стоял во весь рост Ньярлахотеп, глядя сверху вниз на приглашённую звезду. На высочайших престолах клубились грозовые облака, прошиваемые сетью молний — члены Совета в своём условно-бесформенном обличье, когда не нужно вселяться в углеродные формы.

— Ньярлатхотеп, гов-вор-ри! — Разнеслось оглушительное требование, раздавшееся будто отовсюду.

— Я считаю, что летающий храм Йеба утащил вот этот алкаш с Агаповки… — Нурик показал рукой на поднявшегося и отряхивающегося Аутлукова. Тот, заслушав слова старого товарища, застыл и удивлённо вгляделся в оратора.

— Приведи доводы! — Возбурлили боги-облака.

— Мне удалось установить, что в краже участвовали его протеже — драконы поменьше. Вересилен и Айтварас, которые жили в Кижах под именами Мракобесов и Духоборский. Их задача была в том, чтобы направленно меня ослабить в момент, когда Аутлуков в форме деда выкинул меня из сансары и завладел храмом. Я их обоих поймал и разместил в Тартаре, чтобы не убежали.

— Нурик, что ты несёшь… — Негромко промычал Аутлуков и искоса оглядел богов совета.

— Помимо этого стало известно, что Настенька, принимавшая участие в краже, при свидетелях называла Аутлукова "дедушка", ровно так же, как и в момент моей встречи с ней и дедом-похитителем. Кроме того, Йог-Сотот является одним из очень немногих, кто вообще способен меня развоплотить, пусть даже при помощи своих дружков-подельников. Я уже молчу о том, что эта драконья рожа уже угоняла храм ранее, как в той истории с гиксосами. Да, Аутлуков?

В Совете повисло тягучее молчание. Йог-Сотот долго удивлённо вглядывался в глаза Ньярлахотепа, пока отец бездны вглядывался в него.

— В том случае с гиксосами я защищал храм от неправильной эксплуатации, этот вопрос уже рассматривался на Совете. Ты, Нурик, забыл поди, что настроил его на жатву в своём дурацком Мемфисе? Потопами увлёкся, маньяк безумный! Я спасал людей и Совет потом нас рассудил. Сейчас я никакие храмы не воровал, а даже, наоборот, защищал сколько столетий! ВЫ С УМА ТУТ ВСЕ ПОСХОДИЛИ, ЧТО ЛИ? ЭШТВЕРК'НШРА РРАХ! — Заорал древний дракон в негодовании.

— И кому же прислуживали твои драконорожие друзья? Кому они вообще могут служить, кроме тебя, Аутлуков? Я уже даже не говорю, что ты от меня умалчивал древнюю природу этих людишек, когда я с ними в Кижах общался. Зачем утаивал, а!?

— НЕ ЗНАЮ НИЧЕГО! Мы давно уже врозь с ними, я сам по себе, а они сами по себе, общих задач у нас давно нет. И я не утаивал, просто значения не придавал и хохотал над Нуриком, который пальцами искрил перед драконами думая, что шутит над людишками.

Аутлуков перевёл дыхание, ещё раз оглядел присутствующих и продолжил.

— Дайте мне увидеться с пленными драконами, давайте их прямо сюда перенесём. Я при вас с ними попробую поговорить, мне они врать не посмеют! Вот и выясним правду. Я и сам возмущен этой кражей, в которой меня обвиняют. Хочу разобраться.

— Я их из Тартара не выпущу до конца разбирательства, — Пробаритонил в ответ Ньярлахотеп. — Пошли в Тартар, Аутлуков, там все вместе и потолкуем.

— ПРИНИМАЕТСЯ! — загремел Совет Богов со стороны облачных представителей.

— Э, нет, друзья, — Развёл руками Аутлуков. — Там этот беспредельщик что угодно сможет делать, его же территория. Пусть для гарантии честного разговора с нами идёт кто-то из Совета Богов. И если мы выясним, что мои драконы виноваты — я сам же их осужу наравне с вами.

— Я ИДУ! — пробурлил облачно-грозовой Ниггурат, один из старейших духов и страшное божество из дикой колыбели человечества.

Совет Богов замерцал и загудел, повсюду забили молнии. Решение было принято. Ньярлахотепу, Йог-Сототу и Ниггурату был заказан путь в Тартар для разговора с пойманными драконами. Первые двое продолжали сверлить друг друга взглядами, тогда как последний окутал их холодным туманом и увлёк в мерцающую воронку.

Ад близко.

Флешбек.

Аутлуков спасает мир от Ньярлахотепа

Западный берег древнего Нила жарился в лучах губительного солнца. Защитники египетского Мемфиса прятались под белыми стенами города, за которыми орали и бились о ворота безумные гиксосы. Над ордами наступающих дикарей левитировал могучий древний ящер, будто сошедший со страниц страшной сказки. Пустынный дракон, воин жаркого солнца, крокодил из колыбели египетского народа кхем — сам Сет явился сюда. Он больше не сражался против змея Апопа за солнце Ра, но затмевал это солнце и сам был змеем — палящей огненной стихией.

Тем временем, с храмовой площади осаждённого города за сумасшествием наблюдал Ньярлахотеп.

Здесь его почитали, как демиурга и отца бездны Птаха. За спиной божества находился летающий храм Йеба, и дракон прибыл вместе с ордой именно за ним. Ньярлахотеп достал из кармана сигарету "Полёт", прикурил от искры из пальца и всмотрелся в неизбежное — падение городской крепости под ударами ящера. От пробитой стены побежали, ищя укрытие, задыхающиеся от жары, пыли и усталости защитники города. Иные оставались держать оборону до конца и падали замертво, так и не сделав ни шагу назад.

— В посмертных залах Аменти я рассужу вас по храбрости вашей, дети мои, — Прошептал Ньярлахотеп и уставился на высокого бога с телом человека и острой головой то ли осла, то ли трубкозуба, появившегося на месте дракона. Тот раскидывал египтян, как соломенные чучела, и уверенно направлялся к нему — отцу бездны Птаху и создателю храма Йеба.

Тем временем, на горизонте появились ещё два дракона поменьше,