Несмотря на плохое настроение, я все же решил, что жить как-то лучше – привычней, что ли? – поэтому разогнулся не медленно и удрученно, а резко: мои острые локти вонзились в приятную мякоть солнечного сплетения сидящих по бокам негодяев.

Негодяи сложились пополам, а мои кулаки уже стремительно летели вниз, целясь в бритые затылки. Такими ударами я когда-то крошил каленые кирпичи. Мышечная память не подвела меня и на этот раз: тупой шлепок слился с едва уловимым треском – уроды обмякли, медленно сползая на палубу.

Стремительность произошедшего заставила Алика растеряться. У меня уже не было времени ему что-то объяснять – мгновенно подскочив с места, я крепко ухватился за его уши и с силой отправил мерзкую рожу навстречу подставленному колену.

На всякий случай пришлось сделать троекратный повтор: чвяк-чвяк-чвяк. Я бы с огромным удовольствием повторял эту процедуру бесконечно, но, к сожалению, нужно было торопиться – катер вот-вот должен был отплыть.

Теплоход уже включил задний ход, когда я отталкивался ногами от носового фальшборта, устремляясь к бетонному причалу. Какого-то метра мне не хватило, чтобы благополучно приземлиться на пирс. Соленая волна накрыла меня с головой, когда я вынырнул на поверхность.

Фыркая и отплевываясь, я доплыл до причала и вскарабкался по резиновому скату, служащему мягким буфером для швартующихся судов.

Не обращая внимания на поднявшуюся суматоху и гвалт, я как ни в чем не бывало зашагал к набережной, оставляя за собой мокрые лужи.

На меня глазели загорелые курортники, выкрикивая вслед банальные фразы о вреде и пагубном воздействии алкоголя; мною пугали непослушных детишек; а одна мамаша даже сказала своему ребенку:

– Вот смотри, если не будешь меня слушаться, станешь таким же, как этот дядя.

В конце концов мне удалось добраться до оставленного на улице Чехова автомобиля, и я плюхнулся мокрой задницей на новенький велюр. Привычно захрипел стартер, и машина тронулась с места.

И тут произошло совершенно неожиданное событие: из-за угла дома показалась низкорослая фигура какого-то бродяги с пистолетом в руке.

Выжав до упора педаль акселератора, я повалился набок – в ту же секунду грянул оглушительный выстрел, и пуля, просвистев у меня над ухом, врезалась в спинку пассажирского сиденья.

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не радиаторная решетка машины: сперва мое тело ощутило резкий толчок, затем я услышал душераздирающий крик, огласивший окрестности звериным рычанием, а уже после смог рассмотреть заросшее густой щетиной лицо наемного убийцы – его глаза навыкате, широко разинутую пасть – он размазывал кроваво-розовую пену по треснувшему лобовому стеклу.

Бедолага оказался наглухо законсервирован между оштукатуренной стенкой и блестящим бампером – нижняя часть его тела походила на выдавленный тюбик зубной пасты. Широко раскинув руки, заросший густой щетиной бродяга, которому больше не суждено было побриться, обнял полированную сталь кузова, выронив из правой руки пистолет.

Вокруг места происшествия собралась огромная толпа – слышались сдавленные стоны легкоранимых женщин, важное покашливание курортников и соответствующие комментарии.

Подняв с серого асфальта хромированный ствол, я засунул его за пояс брюк и неторопливо зашагал в направлении стоянки такси. Но тут мне вспомнилась оставленная в багажнике адская машина, и пришлось на минуту задержаться – под пристальными взглядами праздношатающихся бездельников я упаковал мину в полиэтиленовый пакет и на этот раз действительно удалился.

Хорошо придумано: «стоянка такси», но вот где они, эти самые таксисты – прямо-таки загадка природы.

Пришлось выйти на проезжую часть и голосовать. Однако никто не спешил на мне заработать: проезжающие водители шарахались от меня, как от прокаженного.

Все же мне необходимо было как-то уехать, и чем скорее, тем лучше. Остался единственно возможный вариант, к которому я не замедлил прибегнуть.

Выйдя на середину бульвара, я занял позицию номер один для стрельбы из двух рук, наведя ствол на встречную колымагу.

Конечно, я рисковал покончить счеты с жизнью так же, как это сделал небритый бродяга. Но, по-видимому, хозяин белой «Волги» не был таким уж слишком крутым, как я, – раздался оглушительный писк тормозов, и в воздухе запахло горелой резиной.

Мне оставалось только распахнуть дверцу и завалиться на переднее сиденье рядом с водителем, чей перекошенный профиль немного напоминал маринованную скумбрию.

– Спасибо, друг, что подобрал меня, – ласково поблагодарил я сердобольного водилу, – двигай прямо, а дальше подскажу.

Перепуганный насмерть частник послушно воткнул рычаг передачи трясущимися руками и устремился в указанном направлении, изредка косясь на блестящий пистолет.

На всякий случай я его предупредил:

– Если увидишь гаишников, не вздумай дергаться – пристрелю!

– Да я это… того… Никогда в жизни, честное пионерское…

Когда «Волга» замерла у кованых ворот особняка Кораблева, я протянул испуганному водителю сто гривен, сказав:

– Твой гонорар.

Такого сопротивления мне не приходилось встречать даже в фильме про героев-подпольщиков – мужик отчаянно замотал головой, при этом бормоча нечто невразумительное по поводу того, что все люди братья и миру – мир.

– Держи, – торопливо прервал я его и положил влажную купюру на приборную панель.

Когда мои ноги опустились на расплавленный от нестерпимого зноя асфальт, я услышал в спину жеваную фразу, брошенную растерянным извозчиком:

– У меня нет сдачи… потом, зачем нужно было доставать пистолет, я бы и так?..

Проходя мимо крыльца, я рассмотрел фигуру личного телохранителя Анатолия Ивановича. Стоя уже в самом проеме высокой двери, Андрюша подозвал меня коротким жестом.

Когда я приблизился, он вкрадчиво произнес:

– Случилось небольшое ЧП. – Не дожидаясь лишних вопросов, Андрей продолжил: – Та рыженькая, которую ты сегодня привез, куда-то исчезла…

Моя несдержанность не позволила ему закончить – вцепившись мертвой хваткой в его рубашку, я грозно прошипел, неистово тряся обескураженного охранника:

– Ты телохранитель или дерьмо собачье? Куда она делась?

Глядя в мои разъяренные глаза, Андрей заговорил, пытаясь хоть как-то себя оправдать:

– Да разве сладишь с этими бабами? Она все порывалась кому-то позвонить, но я запретил. Мы ведь мобильник отобрали! Тогда эта бестия потребовала тебя, но ты, как назло, где-то запропастился… Не в наручниках же было ее держать. – Он с глупым видом заморгал, широко разведя руками, и договорил: – Что я мог сделать? Разве что на цепь ее посадить.

– А охрана что говорит, не проходила она через ворота? – удрученно спросил я, внутренне холодея от услышанного.