– Деньги вы отдали вашему телохранителю Андрею – так или нет?

– Смотри, Инна, – Кораблев выразительно повторил свой предыдущий жест, – он и об этом знает. Да, Андрей благородно согласился выступить посредником в передаче денег. Он сказал, что ему позвонили и потребовали немедленно всю сумму, пообещав, что ты будешь дома через час. Они свое слово сдержали…

Девушка, понуро опустив голову, едва слышно произнесла:

– Твой Андрей – предатель и сволочь. Это он меня похитил, а потом еще и хотел убить Виталика, но, к счастью, у него это не вышло.

Анатолий Иванович стоял с широко открытым ртом, переводя взгляд с меня на собственную дочь, не верить которой он просто не мог. В какой-то миг мне стало жаль обманутого человека, несмотря на то что еще минуту назад он резко высказался в мой адрес.

– Простите меня, Виталий, – великодушно извинился Кораблев, – дело в том, что Андрей говорил о вас как об организаторе похищения, а у меня не было веских оснований ему не доверять.

Я вновь обрел почву под ногами, заговорив:

– Ладно, кто старое помянет – тому глаз вон. Теперь нужно думать, как вернуть деньги…

– Да бог с ними, – вяло отмахнулся бизнесмен, – не они нас наживали, а мы их.

Мне не раз доводилось слышать подобные высказывания, но тогда речь шла о пустяковых суммах.

Теперь же дело другое; дарить негодяю столь жирный пирог, крошек от которого хватило бы на сотню телохранителей, чтобы они благополучно подавились, – нет, такой расклад меня явно не устраивал.

– Пойду переоденусь, – не в тему произнес я и, остановившись на полдороге, отрывисто бросил через плечо: – Анатолий Иванович, вы грозились устроить мне «зеленый свет» – будьте любезны. И пожалуйста, предупредите уголовку по поводу сбежавшего охранника.

Ноги понесли меня дальше – я был уверен, что на этот раз Кораблев сделает все в лучшем виде.

Пройдя на кухню, я споткнулся о какой-то тяжелый предмет. Повернув выключатель, я обнаружил, что на полу валяется хромированный ствол, который выпал у меня из-за пояса во время неожиданного нападения. Рядом с пушкой лежал полиэтиленовый мешок с противопехотной миной.

Поискав глазами подходящее место, куда бы спрятать этот арсенал, я сделал странную вещь, которая впоследствии оказалась не такой уж и сумасшедшей, – оружие и взрывчатка перекочевали в холодильник, заняв место между величественными бутылками шотландского виски.

Сбрасывая на ходу испорченные вещи, я прошагал в спальню и замер у порога от неожиданно представшего зрелища: запрокинув голову на мягких подушках, вдоль широкой кровати возлежала рыжеволосая Настя; ее поза вполне могла сойти за позу спящей красавицы, если бы не одна малоприятная деталь – загорелое горло было прочерчено кровавой полосой от уха до уха.

Несчастная девушка просто утопала в луже запекшейся крови, уставившись остекленевшими глазами в побеленный потолок.

Я почти услышал скрип собственных мозгов и шевеление волос на коротко стриженной голове. Стараясь не оставлять лишних отпечатков – хотя их и без того хватило бы на десять мертвых шлюх, – я прокрался к гардеробу, схватил с полки старые джинсы, чистую майку и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Спустя пару минут моя фигура возникла на пороге кораблевского кабинета – войдя в комнату, я без приглашения уселся на крышку письменного стола и сказал, обращаясь к потенциальному тестю:

– Вы уже связались с угрозыском?

Анатолий Иванович кивнул, неодобрительно уставившись на меня. Ему явно не нравилась моя развязная поза. Но я сделал вид, что не замечаю его осуждающего взгляда.

– Что вам сказали? – задал я еще один вопрос.

Слегка помедлив, Кораблев на редкость устало ответил:

– Я разговаривал с Прелясковским. Он обещал задействовать все возможные резервы, но, по-моему, их нисколько не трогают похищенные деньги, раз Инна нашлась. Скорее всего дело спустят на тормозах.

– Но вокзалы и аэропорты, надеюсь, перекрыты? – предположил я.

Коммерсант, неопределенно пожав плечами, сказал:

– Наверное. Артур Викторович говорил, что они его найдут, живого или мертвого…

– Скорее мертвого, – тихо протянул я.

И тут в памяти всплыло имя, произнесенное покойной Настей. Она говорила что-то насчет Артика… Может быть, имелся в виду Артур?

Тогда все становилось на свои места: и абсолютное отсутствие милицейской активности (ведь такого рода происшествия случаются не каждый день, а дополнительных пикетов на дорогах не было), и неожиданный визит опера в мою конуру, и голос…

Точно – голос, который я силился вспомнить в заточении, принадлежал Прелясковскому; как же я раньше не додумался. Все так красиво укладывалось в мозаику, все расставлялось по местам.

– Анатолий Иванович, – произнес я, – вас не затруднит еще раз связаться с капитаном, чтобы сообщить ему о мелком происшествии?

– Нет, – ответил собеседник и спросил: – А что случилось?

– Да ерунда, в общем-то. Просто в моей кровати лежит труп девушки с перерезанным горлом.

Кораблев изменился в лице: по бледной коже побежали красные пятна, а глаза выкатились, как у копченого осетра, буквально испепеляя меня. Наконец он совладал с собой и спросил:

– Кто она… эта девушка?

Я нелепо зашаркал ножкой, стараясь немного сгладить произведенный эффект, и сказал:

– Свидетельницу помните? – Я дождался, пока он кивнет, и продолжил: – Ну вот, ее и убили.

Прежде чем к впечатлительному бизнесмену вернулся дар речи, я успел подойти к телефону и набрать один московский номер, здраво рассудив, что коль скоро он готов расстаться с двумястами штуками баксов, то не обеднеет от одного междугороднего звонка.

Трубка долго молчала, а затем разразилась длинными, протяжными гудками; наконец на том конце провода ответил заспанный бас полковника Ремизова:

– Слушаю.

– Это я, Гром!

– Какой еще Гром? – переспросила трубка. – Вы куда звоните?

– Как погодка в Москве? Снега не ожидается? Помните, когда мы с вами в сентябре были в Афганистане, там как раз снег выпал…

На этот раз в динамике воцарилась тишина, после чего разбуженный человек невнятно забормотал:

– Это… Ты, Громов, что ли? – наконец-то догадался мой бывший командир и радушно произнес, сменив гнев на милость: – Какими судьбами? У тебя все в порядке?

Приходилось придерживаться строгой конспирации, чтобы в душу стоящего рядом Кораблева не закралось зерно сомнений, поэтому я отчетливо проговорил, крепче прижимая трубку к уху:

– Вот я и звоню, чтобы пригласить вас в гости… Когда ждать? Рыбка скоро на нерест пойдет…

Анатолий Иванович, окончательно справившись со своими переживаниями, внимательно прислушивался к разговору. Услышав же откровенную ахинею, сказал: