— Спасибо, тёть Зин, не нужно было. У бабушки тоже клубника хорошо уродилась.

— Ничо-ничо, всё съестся. Это ж не городская парниковая, а своя, с любовью выращенная.

Женщина подвинула небольшой контейнер с ягодой в центр стола. Ивэн меланхолично посмотрел на новое лицо в своём окружении и отвернулся. Ягода его не заинтересовала и, судя по "энтузиазму" в поглощении каши, он вообще запланировал на сегодня разгрузочный день.

Есения его понимала — после вчерашнего бабушкиного хлебосольного застолья, она бы и сама с удовольствием заменила кашу кефиром.

Бабушка, словно почувствовав, что о ней думают, появилась на крыльце дома с большим блюдом блинов. Есения вздрогнула, представив обстоятельное чаепитие с калорийным угощением, и пожалела, что так рано вышла из своей комнаты. Валялись бы с Ивэном в кровати до обеда, листали старые книги, смотрели телевизор. Красота же? Настоящее отпускное "ничегониделание". Но поздно сожалеть — показались на глаза бабуле — сами виноваты. Теперь сидите и ешьте.

— Привет, Зин. Ты молодец, как раз к столу. Сейчас чайник принесу.

— Привет. Давай помогу, вместе будя сподручнее.

Женщины за считанные минуты накрыли стол и уселись теперь уже все вместе. Есения попивала пустой чай, Ивэн мусолил основательно потрёпанный блин, а Зинаида издалека прощупывала почву:

— Хорошо у нас, правда, Есь?

— Очень. Тишина, покой, а воздух какой!

— А что ж тогда одна приехала? Папа Ванькин не захотел или работает, может, а?

Зинаида выпустила, наконец, из себя давно мучающий её вопрос и теперь с восторгом наблюдала, как на лицах соседей появляется растерянное выражение. Впрочем, Есения быстро пришла в себя и, усмехнувшись, перебила ахнувшую бабушку Люду.

— Понятия не имею, чем занят Ванин папа.

— Есь, — начала было бабуля, но запнулась, остановленная взмахом руки и хитрым взглядом внучки.

— Как это? — не поняла Зинаида. — Вы что же, выходит, не спросясь уехали?

— Выходит — не спросясь…

— Да как же? Да разве можно? Волнуется батька, наверное.

— Уж вам ли не знать, Зинаида Петровна, что не все отцы хорошие? Не все любят и ценят свои семьи, а кое-кто может и жену поколотить, и ребёнка.

— Да ты что? — соседка выпучила глаза, ошеломлённая этим откровением. — Ванькин отец из таких? Правда? И на мальчонку руку поднимал, на этого кроху?

— Поднимал, — грустно кивнула головой Есения и незаметно для Зины пожала ладонь расстроенной бабули.

Зинаида торопливо допила чай, скомкано попрощалась и умчалась разносить новость по деревне, а бабушка сокрушённо вздохнула и принялась убирать со стола.

— Ты же понимаешь, какие выводы она сделала?

— Ага, — Есения расслабленно прикрыла глаза и удобнее устроила Ивэна на коленях. Мальчик положил голову на плечо своей няньке и осторожно потрогал пальцем золотую серёжку. Его почему-то очень интересовали украшения и вызывали неизменное желание рассмотреть поближе.

— Есь, вся деревня будет судачить.

— Пусть развлекаются. Не думаю, что правда лучше. Зина всё равно растреплет, не удержится, и что тогда? Объясняться с участковым? Нет уж. Пусть думают, что я мать-одиночка. А Зина-то хороша.. — Есения хихикнула. — Даже не сопоставила факты. Я же год назад приезжала без ребёнка, а сейчас, вдруг, с мелким, которому уже год и два месяца. Нет бы подумать — как так-то? Я в прошлый раз должна была быть либо глубоко беременной, либо с новорожденным на руках. Но нет, её ничего не смутило.

Людмила Степановна тоже засмеялась и протянула Ивэну ещё один блин.

— Будешь? Нет? Ну ходи голодным тогда.

Людмилу Степановну насчёт "Ваняшки" Есения просветила ещё вчера, и, естественно, пожилая родственница приняла его историю близко к сердцу. Поплакала над горемыкой, пригладила сухой мозолистой рукой тонкие волосики на голове спящего мальчика и обещала любить его крепче родной бабушки, если она, конечно, есть.

После плотного завтрака Есения решила прогуляться на пляж. Речушка на окраине деревни протекала мелкая и неторопливая, прогревалась быстро, берега имела пологие, песчаные. Поплавать в ней не особо получится, но посидеть по пояс в воде, поиграть гладкими, обкатанными камнями и построить песчаный замок — это запросто.

В ранний утренний час на пляже никого. Понятное дело — деревня. Кто по холодку хозяйством занимается, а кто и в город на рынок собирается. Да и не принято на селе с самого утра бездельничать и валяться у воды. Это к вечеру приведут ребятишек освежиться, а пока тут тихо и безлюдно.

Есения подкатила коляску почти к самой кромке воды, расстелила покрывало на песке и посадила на него Ивэна. Мальчик быстро нашёл себе интереснейшее занятие — принялся стучать камнем о камень, комментируя происходящее на своём младенческом языке.

Есения с улыбкой наблюдала за мальчиком и подкладывала ему под руку разноцветные окатыши.

Замечательный всё-таки ребёнок. Такого славного мальчугана любить легко и просто. И, хоть девушка и не задумывалась о семье, но мамой, например, Ивэна легко себя представляла.

"О чём я думаю? У него есть родная мать, и она скоро заберёт сына".

— На! — Ивэн протянул Есении самый красивый "мраморный" камень.

— Это мне? Вот спасибо! Заберу, пожалуй, такую драгоценность с собой и украшу дома полочку в ванной. — Под внимательным взглядом Ивэна спрятала камень в боковой карман сумки и спросила: — Ты наигрался? Массаж делать будем?

— Да! — мальчик подпрыгнул на месте от восторга и нетерпеливо потянул футболку вверх, пытаясь самостоятельно раздеться.

Есения сбрызнула ладони массажным маслом и медленными поверхностными движениями принялась поглаживать и легко разминать тугие мышцы. Такой массаж она делала мальчику два раза в день и после каждого сеанса Ивэн чувствовал себя лучше. Вчера вечером, например, бабушка его застала за попыткой встать на ноги. Подняться у него не получилось, но даже само то, что он пробует — уже хороший знак.

Безмятежную расслабленную идиллию в один момент разрушил незнакомый мужской голос, неожиданно раздавшийся над головой:

— Добрый день. — И на песок, непозволительно близко, чего Есения терпеть не могла, опустился, не спрашивая разрешения, мужчина.

Пока она ошарашенно смотрела на нахального молодого человека, Ивэн резко повернулся в его сторону, вздрогнул от испуга и, неожиданно зарычал, приподняв верхнюю губу и обнажив ряд белоснежных молочных зубов.

***

— Ивэн! — Есения потрясённо ахнула, поражённая его реакцией, взяла ребёнка на руки, крепко прижала к груди и встала с пледа. Отошла на комфортное для себя расстояние и неприязненно посмотрела на незнакомца.

— И зачем было подкрадываться и пугать?