— А, — сказала Дженифер, все поняв. — Бесплатное угощение.

— Вроде того, — согласилась Глория.

— Я обычно ужинаю со своей семьей, — сообщил ей Адольфо из дальнего угла. — Моя Кармел готовит лучше меня. Мы ужинаем рано, и я обычно возвращаюсь сюда на ночь. Но сеньор Баз справляется и без меня, если мне нужно остаться дома. Он не хочет, чтобы об этом знали, но он и сам умеет неплохо готовить.

— Дела у нас идут недурно, — произнес Баз. — Мне здесь нравится. Всегда нравилось. Хотите мороженого к этому пирогу?

— Хочу, — ответила Дженифер.

Она так увлеклась едой, что не расслышала, как кто‑то тихонько постучал в заднюю дверь. Адольфо пошел посмотреть, кто там. Приоткрыв дверь, он увидел человека в старой заношенной куртке и крикнул:

— Сеньор Баз, к вам пришли.

— Впусти его, Адольфо. Я уже все приготовил.

Баз ушел на кухню и вернулся с миской, над которой поднимался пар, и с корзиночкой булочек, а Адольфо ввел в закусочную оборванного старика. Старик весь зарос щетиной и так шаркал ногами, словно они были связаны веревкой. Он молча уселся в конце стойки, и Баз поставил перед ним суп и булочки. Потом налил ему чашку кофе, щедро добавив в него сливок.

Единственным человеком, который не понимал, что происходит, была Дженифер, которая, поедая свой пирог, уголком глаза наблюдала за стариком.

Адольфо вышел из раздевалки в пальто и шляпе и попрощался с Базом, Глорией и Дженифер.

Пока Баз был занят на кухне, Глория рассказала Дженифер о своем муже Хармоне, которого четыре года назад хватил удар. Она нашла его полумертвым на полу в гараже. Ему каким‑то образом удалось выкарабкаться, но он стал совершенным инвалидом. Он почти ничего не говорит, но она научилась говорить за него.

— По правде говоря, работа помогает мне отвлечься, — сказала толстуха. — Вы даже не догадываетесь, как тяжело ухаживать за инвалидом. И в моральном смысле тоже.

Человек, сидевший в конце стола, встал и ушел, не сказав ни слова, не поблагодарив База и ни с кем не попрощавшись.

— Он что, бездомный? — спросила Дженифер Глорию.

— О нет, бог мой. Он живет в двух кварталах отсюда. Вдовец. Мы его не часто видим, но Баз всегда ему напоминает, что в конце дня в закусочной у него остается еда, которую он все равно выбросит. Иногда он заходит и съедает то, что осталось. — Глория встала и унесла посуду, из которой ел старик. — Чаевых он не дает, — засмеялась она.

В последующие две недели Дженифер узнала о закусочной то, что не бросилось ей в глаза сразу. Особенно о Базе. У него, похоже, были постоянные клиенты из числа голодных, которые нуждались в бесплатном куске хлеба. Однажды Дженифер заметила, как Баз налил в кофе одному из таких завсегдатаев коньяку из своей фляжки.

— Я не ошиблась, вы только что угостили этого человека коньяком?

— Он в этом нуждался, — ответил Баз, демонстрируя всем своим видом, что не желает обсуждать эту тему.

Она узнала также, что у База была своя служба доставки еды на дом. Часто он уходил из закусочной, взяв с собой пакет с едой. Или просил Адольфо или Хедду, когда они кончали работу и уходили домой, занести по дороге кое‑что для мисс Смит или мисс Хэддок. Делалось это от случая к случаю, но у База в голове, вероятно, имелся определенный график доставки пищи нуждающимся. Он, похоже, знал, когда и кому потребуется его помощь.

В субботу утром, около девяти часов, закусочная была битком набита народом, и Хедда носилась как угорелая по залу. Дженифер уже научилась быстро обслуживать посетителей, но все равно до быстроты и точности Хедды ей было далеко.

— Не волнуйся, — успокаивала ее Хедда. — Ты работаешь хорошо, а я всегда могу тебя подстраховать.

Накладывая на тарелки сосиски, поджаренные на гриле, Хедда переключила радио на станцию, которая передавала буги‑вуги.

— О Матерь Божья, — простонал Баз.

В маленькую закусочную ворвалась песня Ашера, и Хедца воскликнула:

— О, е!

Положив на одну руку две тарелки с сосисками, завтраком и держа в другой руке кофейник, она сделала два шага вбок в ритме хип‑хопа. Широким жестом она поставила тарелки на стол, рывком, который совпадал с ритмом ударных, налила кофе и отпрыгнула от стола, возвращаясь к стойке.

Один посетитель начал отбивать на столе ритм руками, другой застучал ложечкой по блюдцу. Приободренная этим, Хедда, танцуя, стала убирать со столов тарелки. Дженифер, которая всегда любила танцевать, не смогла удержаться и присоединилась к Хедде, двигаясь в ритме танца от стола к нише и от ниши к столу, подхватывая по пути тарелки. Потом отскочила назад и закружилась, как это делала Хедда.

Пока официантки прыгали и скользили по залу, посетители с энтузиазмом отбивали ритм. Песня продолжалась минуты три, не больше, и, когда она закончилась, девушки поклонились и расхохотались. Небольшая аудитория зааплодировала.

— Ты хорошо танцуешь, Дорис, — сказала Хедда, а потом шепнула: — Как ты думаешь, кто‑нибудь из этих хмырей подкинет нам лишний доллар?

В конце смены они подсчитали чаевые и разделили их. Улов был хорош — лицо Хедды светилось радостью, когда она засовывала в карман шестьдесят долларов.

— Да, пожалуй, я попаду на этот бал, — сказала она. — Мой дружок Макс говорит, что возьмет у старшего брата машину на всю ночь, чтобы отвезти меня туда.

— Вот, держи, — сказала Дженифер, протягивая ей двадцать долларов. — Ты работаешь в два раза быстрее, чем я.

— Нет, я не возьму, — отказалась Хедда. — Договорились пополам, значит, пополам. Кроме того, народу сегодня было больше, чем обычно. И я думаю, что нам добавили за танец.

— Да, наш оркестр не подкачал, — засмеялась Дженифер.

— Хедда, — раздался вдруг резкий женский голос.

Обе девушки обернулись и увидели мать Хедды, которая стояла в дверях, держа за руку семилетнего мальчика. Дженифер узнала ее не сразу — с того дня, когда она видела ее у двери в бунгало, ее внешний вид изменился к лучшему. Но этот резкий тон нельзя было спутать ни с чем; Дженифер поразило, что эта женщина была ее ровесницей — ну, может быть, на год младше или старше ее, должно быть, родила Хедду еще подростком. Это была довольно привлекательная блондинка, только немного бледная. Ее сильно портило выражение вечного недовольства на лице — улыбка сделала бы ее красивее.

— Тыничего не забыла? — спросила она.

— Иду, мама. Мама, познакомься, это Дорис — наша новая официантка. Дорис, это моя мама, Сильвия.

— Привет, — коротко бросила Сильвия. — Хедда, из‑за твоей болтовни я опоздаю на работу.

— Извини, мама. Я только налью Джоуи содовой воды и потом отведу его домой. — Хедда наклонилась к брату. — Чего тебе больше всего хочется, дружок? Вишневой кока‑колы?