Роза была выше Луизы, как, впрочем, почти всех остальных, и прямая как палка. Свое лицо она называла пикантным, а волосы красила в ярко‑рыжий цвет. Раз в три недели она специально ездила в Лас‑Вегас, чтобы покрасить их. Бедра у нее были стройные, а зубы сильные, прямые и белые. Она очень следила за собой и не страдала от болезней, донимавших Луизу.

Роза всегда одевалась по последней моде. Сегодня на ней была черная длинная юбка и серые сапоги из змеиной кожи, на тонком каблуке и с очень острым носом. Поверх ее черного джемпера с воротником «хомут» было наброшено яркое оранжевое пончо, которое прекрасно гармонировало с ее рыжими волосами. Губная помада была подобрана под цвет пончо, а на шее и запястьях сверкали золотые цепи.

Луиза подняла очки и посмотрела на ноги Розы.

— Как ты ходишь на таких каблуках?

— Я в них очень хорошо выгляжу, вот как. Скажи мне, что ты этого не сделаешь, — потребовала Роза. — Не пригласишь эту бритую девицу пожить в твоем доме.

Луиза глянула на нее поверх очков:

— Вы с Дорис прекрасно поладите. Ей, несомненно, нужна поддержка и совет женщины постарше. — Она сняла очки. — И она уже больше не бритая. У нее отросли волосы. И она довольно красивая… даже в этом странном мужском костюме, который всегда носит.

— Фу, — сказала Роза. — Да она ограбит тебя до нитки и ночью сбежит.

— Если она захочет сбежать ночью, то сможет взять только то, что поместится в ее рюкзаке. У нее ведь даже нет машины.

— Как ты можешь ей доверять?

— Она уже несколько недель работает у База, он не может сказать, чтобы она у него что‑нибудь украла. Если бы он недосчитался хотя бы полушки, то тут же бы выгнал ее.

— Фу.

Роза повернулась и вошла в дом. Через секунду она вернулась со стаканом ледяного чая, который налила себе из бутылки, стоявшей в холодильнике Луизы. Она опустилась на плетеный стул, стоявший напротив рабочего стола Луизы. Обладая ростом около ста шестидесяти сантиметров, Роза всегда носила каблуки, чтобы казаться выше, и благодаря ее стройным формам казалось, что у нее очень длинные ноги и руки.

— Что ты ей сказала?

— Что женщина, которая обычно присматривает за домом, в этом году занята.

— Но когда ты уезжаешь, мы с Алексом обычно берем Алису к себе!

— Алисе будет лучше всего дома. Кроме того, Дорис нужно где‑то жить, а мне будет спокойнее, если она будет жить здесь.

— Какая чушь! Пусть сама ищет себе жилье.

— Она, вероятно, попала в беду. Но, если ты осмелишься сказать ей, что я решила ей помочь, я спущу с тебя шкуру.

— Алекс тоже будет недоволен, — предсказала Роза.

— Я с ним поговорю, — сказала Луиза. Алексу нечего совать сюда свой нос. Но поскольку он все равно его сунет, то, может быть, сумеет помочь Дорис, подумала она. Роза с Луизой любили Алекса. Алексу было всего тридцать пять лет, и он заботился о своих соседках‑старушках. Он ругал соседок за то, что они открывают дверь незнакомым людям, не запирают их, уходя из дома, что сообщают о себе слишком много сведений по телефону и вообще ведут себя неосторожно. Роза была права — Алексу не понравится, что она пустила к себе в дом Дорис. Но ему придется это пережить.

— А я‑то надеялась, что в этом году ты никуда не поедешь, — сказала Роза.

— С чего это вдруг? Я люблю свои ежегодные поездки.

— Но ведь они становятся все тяжелее для тебя.

— И не говори. Только подумаю о перелете через океан, как ноги начинают дрожать. Но я скучаю по Руди.

— В твоем возрасте эти перемены — сущее безумие, — бросила Роза. Но потом, смягчившись, добавила: — Я думала, что с возрастом ты перестанешь летать к нему.

— Я не могу отказаться от поездок, черт побери. Но должна признать, что мне трудно покидать Алису. Я всегда боюсь, что, вернувшись, уже не застану ее в живых.

— Я присмотрю за ней. Но эта девушка…

— Она хорошая. Просто немного странная. У нее все получится.

— Все равно, мне это не нравится.

— Хочешь не хочешь, а дело сделано. Я дам ей свою кредитную карточку, чтобы она покупала продукты и все, что нужно для дома, и буду платить ей сто долларов в неделю.

— Сто долларов? Ты что, с ума сошла?

— Ты считаешь, что этого мало? — спросила Луиза, подняв тонкие брови.

— Слишком много! Непомерно много! Ты оплачиваешь ей еду, все счета, бесплатно пускаешь в свой дом…

— Ей придется заботиться об Алисе и содержать этот дом в порядке. Это работа. А за работу принято платить.

— Не удивляйся, если она спалит тебе дом…

— Это при том, что ты живешь рядом и ни на минуту не оставляешь меня в покое? Да, ты права — она сбежит отсюда, чтобы хоть какое‑то время побыть в тишине!

— Тьфу, — плюнула Роза и ушла.

После обеда Луиза постучала в дверь Алекса. В это время он надевал чистую рубашку, собираясь уходить из дома.

— Здравствуйте, дорогая моя. Почему вы мне не позвонили? Я бы сам пришел.

— Мне надо размять ноги. Не мог бы ты принести в мою спальню тот большой чемодан из гаража? Но если ты торопишься, то можешь сделать это завтра.

— Я собираюсь на работу, но у меня есть время, — ответил Алекс, застегивая рубашку. — Сейчас я его принесу.

— Я наняла женщину присматривать за домом. Это Дорис — та самая молодая женщина, которая весь этот месяц работала у База.

— Девица, стриженная под уголовника, которая ходит в мужских штанах? — спросил он, нахмурясь. — Что вы о ней знаете?

— Немного знаю. Она прочитала все, что я ей советовала, и при этом очень быстро. Она любит джаз. Она хочет купить себе горный велосипед — когда‑то она любила кататься на велосипеде. Она опекает Хедду и относится к ней как к младшей сестре, а Хедде очень нужна поддержка. И — она обожает Алису. — Луиза тяжело оперлась обеими руками на палку. — Считай ее моей гостьей и веди себя прилично.

Алекс рассмеялся, заправляя рубашку в брюки.

— Не беспокойтесь, приставать к ней не буду, — сказал он. Он подошел к бару, достал бумажник и укрепил на ремне кобуру с пистолетом. Алекс был полицейским детективом при отеле «Метро» в Лас‑Вегасе.

— Я беспокоюсь о другом, о том, что ты попытаешься допросить ее, и просто хочу заявить тебе, что считаю это крайне невежливым.

— Я сделаю это только в том случае, если возникнет необходимость…

— Надеюсь, ты не считаешь такой необходимостью проживание Дорис в моем доме. Тебе все ясно?

Алекс широко улыбнулся.

— С чего это вы взяли, что можете так на меня наезжать?

— Потому что я старая.