– Когда?

Нервы натягиваются как струны на гитаре, и я почти впиваюсь пальцами в раскалённый смартфон. Моё желание вытрясти информацию из этого хладнокровного японца становится почти осязаемым, и я инстинктивно сжимаю пальцы в кулаки.

– Моя семья будет счастлива принять вас у нас дома на следующей неделе.

– В Токио?

Короткий смешок вырывается с той стороны телефонной трубки, и я зло вскидываю подбородок вверх. Пытаюсь не рассвирепеть сейчас, предпочитая дать волю нервам сразу после этого разговора.

– Нет, Антонов-сан. В России, в Саратовской области, где я открыл свой последний филиал, у меня тоже есть своя резиденция. Она небольшая, но там всё обставлено в соответствии с нашими традициями и вам, на вашей земле, будет комфортнее.

– Благодарю за любезность.

– Вы ведь говорили, что ваша супруга редко выходит из дома, предпочитая уединённый и размеренный образ жизни – поэтому её никогда не бывает рядом с вами на важных приёмах.

– Это так.

Напрягаюсь, вспоминая, какие ещё отмазки я придумывал до того, как всё же предложить Веронике снова стать моей женой.

– Поэтому я решил пригласить вас туда. Подумал, что у вашей супруги просто может не быть заграничного паспорта. А я во что бы то ни стало, хочу с ней познакомиться. Там мы сможем всё обсудить.

– Хорошо.

Смиренно цежу, хватая со стола перьевую ручку, подаренную совсем недавно одним высокопоставленным компаньоном. Сжимаю её пальцами, мысленно представляя тщедушное тело Ямамото. Втягиваю носом горячий от напряжения воздух.

– Чудесно. Тогда мы будем ожидать вас с супругой в понедельник.

– Мы приедем.

– Я рад это слышать…

Медлит, пытаясь скрыть своё раздражение от моего нахального звонка выбившего его из привычной размеренной колеи. Издевается, играя как кошка с мышкой.

– И… Антонов-сан, я надеюсь, что вы не откажетесь пожить у нас несколько дней для того, чтобы всё обсудить касаемо контракта?

– Нет…

Хриплю, отчаянно представляя возмущённое личико Вероники, когда я сообщу ей об этом визите вежливости. Сжимаю ручку ещё сильнее, замечая как белеют костяшки пальцев.

– Очень хорошо. Мы будем ждать вас. Встретим как дорогих гостей, по нашим японским обычаям. Что ж, тогда до встречи.

– До свидания.

Отбиваю вызов, содрогнувшись всем телом от мерзкого хруста, заполнившего мой рабочий кабинет. Разжимаю ладонь, стряхивая обломки перьевой ручки с влажных ладоней. Тяжело выдыхаю, расслабляя узел галстука.

Прекрасно знаю, что Вероника захочет меня удушить своими наманикюренными пальчиками после того, что я ей сообщу. Но мышке придётся покориться судьбе и мастерски сыграть свою роль хорошей жены, раз это не удалось у неё в реальной жизни.

И это послужит ей неплохим уроком.

Вероника

*****

Ворочаюсь с боку на бок, пытаясь уснуть, но это никак не получается. И дело тут даже не в том, что за стенкой – мой уже не бывший муж, а в атмосфере всего дома.

Эти стены как бы почувствовали приезд его хозяйки, погрузив меня в яркую атмосферу воспоминаний. Самых разнообразных, сотканных из тягостных и светлых общих переживаний, маленьких побед и несбывшихся надежд.

Встаю с кровати, подходя к окну.

Быстро одёргиваю тяжёлую штору, распахивая створку. Ночной прохладный воздух вихрем врывается в тёмную спальню для гостей, освещённую бледно-жёлтым светом. По рукам бегут мурашки, рассыпаясь мельчайшими бисеринками по нежной коже. Вдыхаю полной грудью июньский воздух.

Накидываю шёлковый халатик, выходя в коридор. Из-под двери кабинета Никиты сочится яркий свет – значит мужчина, как обычно, ещё работает.

Сердце предательски ёкает, чуть не вывалившись за пределы грудной клетки от нахлынувших воспоминаний. Я почти бегом начинаю спускаться по ступенькам. Вбегаю в мрачную пустынную кухню.

Распахиваю дверцу холодильника, осматривая содержимое белоснежного монстра. Понятно. Никита, как обычно, следит за фигурой – ничего запрещённого, сладостей, фаст-фуда и прочих вкусняшек, которые я втайне поедала от мужа, заходя время от времени в кафе.

Нет, Антонов, как всегда верен себе – несколько бутылок питьевой воды, много фруктов и овощей, а в единственной кастрюльке – овсянка, приготовленная на пару.

Интересно, как он ещё ноги не протянул от такого скудного ассортимента?

Из горла вырывается хриплый стон, а желудок предательски урчит как старый трактор, извещая меня о том, что я сегодня, еще, пожалуй, не ела.

– Что, гамбургеры с картошкой – фри высматриваешь?

Насмешливый голос раздаётся совсем рядом, и я подпрыгиваю от неожиданности.

Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Встречаюсь с проницательным взглядом бывшего мужа. Таким прямым и настырным что волоски на руках моментально встают дыбом.

Он стоит непозволительно близко и от этой дикой энергетики меня всю потряхивает. В ярких карих глазах играют адские огоньки. Вытворяют какой-то ритуальный танец, который непременно спалит меня дотла. От него веет опасной сексуальностью, от которой я уже однажды потеряла голову.

Я вспоминаю, что не одета. Обхватываю себя руками, не позволяя этому наглому взгляду проникнуть под тонкий халатик.

Он чуть прищуривается, выставляя вперёд ладонь.

Сердце заходится в хаотичном ритме, а мозг посылает ватным ногам слабые импульсы: бежать, бежать, быстрее! Но я остаюсь на месте. Смотрю, как рука бывшего мужа скользит по тонкой шёлковой ткани, и закусываю нижнюю губу в ожидании чего-то большего.

Может, он скажет, наконец, что скучал?

Что понял, что до сих пор любит меня хочет сохранить наш брак любой ценой?

Что эта долгая пятилетняя разлука была самой большой ошибкой?

– Водички хочешь?

Насмешливый бархатный тембр возвращает меня с небес на землю, и я чуть отстраняюсь. Замечаю боковым зрением, как властная рука елозит по полкам холодильника, который я заслонила собой, пока поддавалась каким-то необъяснимым детским мечтам. Раздражённо выдыхаю:

– Нет.

– Ну как хочешь.

Лениво пожимает плечами, будто его мой ответ ничуть не интересует на самом деле. В пальцах Никиты моментально оказывается зажатой бутылка минеральной воды, и он с лёгкостью срывает бледно-синюю крышку.

Начинает пить прозрачную жидкость прямо из горлышка. Не обращает на меня никакого внимания. Пара ледяных капель просачивается сквозь уголок чётко очерченного рта, начиная спускаться по небритому подбородку.

От этого зрелища становится нестерпимо жарко.