не сразу сообразил, что именно не так. Остановился. Прислушался. Преследователь не сразу сообразил остановиться, чем и выдал себя. Хруст ветки разнесся по всей округе, после чего незнакомец по инерции сделал еще два шага и лишь тогда затаился. Для любого горожанина эти звуки ничего бы не значили, вернее, никто и не обратил бы на них внимания, поскольку у гражданских нет привычки непрерывно анализировать поступающую извне информацию. Гаттаку же эти звуки сказали о многом. Когда он заходил в лес, на дороге никого не было — ни машин, ни прохожих. В пути он находился не более сорока секунд, а значит, его преследователь вышел за ним следом из НИИ. На улице вечер, и все гражданские давно уже убыли по домам. Парень сделал вывод, что следом за ним идет (не обязательно следит) кто-то из своих. Напрягало лишь то, что шаги замерли после прокола с веткой. Человек не просто шел за Гаттаком, он хотел остаться для него незамеченным, а значит — именно следил. Во всяком случае, пытался следить.

Пока разум Гаттака анализировал ситуацию, его тело автоматически приспособилось к рыхлости снежного наста. Перекатываясь с мыска на голень и далее на колено, равномерно распределяя вес по насту, можно было сколь угодно долго идти по нетронутой целине и не издать ни единого звука. Все хорошо в зимнем лесу, вот только следы на снегу спрятать не удастся, но это не сильно тревожило Гаттака. Пока его преследователь будет идти до места, где Гаттак свернул с тропинки, разведчик уже выйдет ему за спину. Они поменяются ролями с одной лишь разницей — Гаттак знает о слежке, а его теперь уже жертва — нет.

Углубившись достаточно далеко в чащу и скрывшись в естественном овраге, он резко изменил направление движения и ускорился. Сейчас звук его шагов локализовать не получится, а значит, у Гаттака будет шанс зайти к преследователю за спину. Так он и поступил. Свою «бесшумную» походку Гаттак вновь применил сразу же, как только выбрался из оврага. Еще через минуту он опять стоял на утоптанной за день тропинке и прислушивался. Его визави, очевидно, понял, что допустил оплошность, и на этот раз передвигался бесшумно, но его усилия не принесли плодов. Натренированный слух Гаттака вычленил из сотни посторонних шумов парка инородный звук — еле уловимый скрип снега под ботинками. Преследователь Гаттака крался, стараясь разглядеть в кромешной тьме свою жертву. Ему и невдомек было, что жертва уже превратилась в охотника.

Шаг, еще шаг. Гаттак уже видел силуэт человека на тропике.

«Вопиющая некомпетентность», — подумал парень. Тень, которую он уже отчетливо видел, сейчас свернулась в небольшой комок — видимо, сидит на корточках и изучает следы на снегу как раз в том месте, где Гаттак свернул с тропинки. Что ж, самое время напасть.

Он умело воспользовался отвлекающим шумом проезжающего вдалеке грузовика и почти вплотную приблизился к человеку, изучавшему следы. Противник Гаттака понял, что объект его слежки ушел с маршрута, и теперь, очевидно, размышлял, стоит ли идти за ним в лес или дождаться жертву тут. Но Гаттак не дал ему возможности принять решение. Бесшумной кошкой он подкрался к незнакомцу и напал на него сзади как раз в тот момент, когда тот встал во весь рост. Кстати, противник был куда меньше Гаттака ростом и уступал ему в весе.

Парень применил самый простецкий захват, одновременно ударив незнакомца под колени. Ноги его противника подкосились, и тот начал мягко оседать на снег, издавая приглушенное сипение. Миг нападения Гаттак рассчитал таким образом, чтобы напасть на выдохе соперника. Он умело перекрыл доступ кислорода в легкие, не давая сделать вдох, и, что было еще более важно, одновременно с этим блокировал магистральные артерии, питающие головной мозг. Для этого ему понадобилось применить «руку мертвеца» — так перекрывались сразу две артерии на шее. Не лучший вариант для зимнего сражения, Гаттаку могла помешать одежда противника, но тот, к счастью, был одет легко. На всю атаку ушло не более секунды. Будущий разведчик навалился на соперника всей массой, и они оба рухнули в рыхлый снег. Незнакомец попытался сопротивляться, но чем активнее он использовал мускулатуру, тем больше тратил кислород, которого и так было в обрез. Возня в снегу продолжалась еще с минуту, после чего Гаттак начал ощущать, как слабеет сопротивление его противника. Еще десять секунд, и «рука мертвеца» сделала свое дело — тело соперника окончательно обмякло. Руки его, тщетно силившиеся ослабить крепкий захват Гаттака, повисли плетьми, а сам он перестал подавать признаки жизни и покорно уткнулся лицом в снег. Гаттак выждал еще десять секунд и только после этого рискнул убрать захват с шеи. Отпихнув от себя противника, он сел на колени рядом с неподвижным телом.

Первым делом Гаттак проверил у преследователя пульс. В захвате «рука мертвеца» были варианты, когда противнику продавливались хрящи трахеи — скажем, если противник был гораздо крупнее и точно оказал бы активное сопротивление. После таких повреждений шансов выжить оставалось немного, по сути — лишь прямая трахеостома. В процессе борьбы Гаттак понял, что имеет дело со слабым противником, а потому идти на крайние меры не рискнул. Убедившись, что его оппонент жив и находится в глубоком обмороке, парень перевернул его лицом вверх, достал небольшой фонарик из внутреннего кармана куртки и, лишь удостоверившись, что в поблизости никого нет, включил свет.

Берцы военного образца, ватники из грубой непромокаемой ткани, легкая облегающая тело куртка. Гаттак зафиксировал свет на груди. Женская (в этом у Гаттака сомнений не было) грудь мерно вздымалась. Девушка дышала самостоятельно, и это вселяло надежду, что в скором времени юная шпионка придет в себя. Еще доставая фонарик, Гаттак понял, кто именно решил за ним последить. Быстрое изучение измазанного слюной лица лишь подтвердило догадку: это была Корра, его сокурсница. Но какого демона она поперлась за ним в ночь? С чего увязалась за ним следить? И самое главное, что теперь делать с этой глупой девчонкой? На таком морозе даже десять минут в снегу без движения могли стать фатальными.

По сути, у Гаттака не оставалось иного выбора, кроме как начать приводить горе-разведчицу в чувство. Он зафиксировал ее голову между ног и с силой надавил ей костяшкой пальца в носогубный треугольник. Болевые рефлексы никто не отменял, и девушка уже через секунду начала вяло размахивать руками, пытаясь избавиться от назойливой боли, разливающейся по обмороженному лицу. Еще через мгновение она сделала судорожный вдох и открыла глаза.

— Лежи, не дергайся, — прошипел Гаттак. — Если встанешь слишком резко, вновь можешь потерять сознание.

Девушка, похоже, быстро сориентировалась и замерла. Ее затуманенный взгляд уже через пять секунд стал осмысленным и зафиксировался на ярком луче фонаря Гаттака.

— Зачем ты шла за мной?

— Задание, — выдавила Корра.

— Какое еще задание? — удивился Гаттак, посчитав, что девушка еще толком не пришла в себя и несет околесицу.

— Ты — мое задание, — спокойно повторила Корра, — я утром получила «индивидуалку».

— В таком случае ты провалила свое задание, — рыкнул Гаттак, поднимаясь на ноги и отводя луч света в сторону.

Девушка ничего не ответила. Она бессильно распластала руки на снегу, даже не пытаясь подняться. Похоже, ее мозг только сейчас понял, что испытывает острую гипоксию. Она запоздало начала дышать, часто хватая мокрым ртом холодный ночной воздух, ее лоб вмиг покрылся испариной, синие губы начали подрагивать от холода.

— Возвращайся на базу, Корра. Останешься лежать тут — замерзнешь.

С этими словами Гаттак выключил фонарик, без какого-либо зазрения совести развернулся в сторону красного маяка и зашагал прочь от места стычки. В его голове вертелась мысль о том, что программа обучения в разведшколе, по всей видимости, включала не только основы разведки, но и элементы контрразведки. Мало быть незаметным и обладать техникой слежки, нужно было осваивать и методы ухода от нее. И применять их предстояло не только против врагов Родины, но и против своих же сослуживцев. Во всяком случае, сейчас, на этапе подготовки.

Гаттак довольно быстро преодолел лесополосу и вышел на хорошо освещенную, но пустую улицу. Бегло оценив ситуацию и убедившись, что больше никаких сюрпризов не последует, он направился в сторону храма.

Пошел снег, крупные хлопья уже успели припорошить