— Брат, Рон. А почему их на каторгу не отправить? Не такие уж они и злодеи, я погляжу.

— А все просто. Мы никогда не щадили бандитов с дороги. И у нас самые безопасные тропы. У соседей таких вот, — он указал на бумаги. — В несколько раз больше. Не стоит жалеть эту падаль. Мы поговорили с ними. Нет там ни чести, ни совести. Да и тощие они для рудников.

— Ясно. Сегодня вечером?

— Непременно. Завтра приезжает в город наш любимый пресветлый Епископ Реват. Праздник будет в храме. Так что казнь надо сегодня доделать. Неделя будет не простая, чуют мои старые кости. И шаман того же мнения.

— Был у него?

— Зачем? Он нам вести от духов сам присылает. — монах вынул из своей рясы сложенный желтоватый лист. — Вот, читаю. Духи мира людского видят спокойствие на остатке недели, но бояться смотреть в будущее. Грядут сложные недели, либо сложный месяц. Дальше туфта какая-то. Не прогноз, а что попало. — закончил Рон и спрятал листочек.

Мы еще немного побеседовали, обсудили слухи. Рон поведал мне, что в городе еще много разной швали, что пропали две девушки без следов. Одна найдена мертвой за городом. Стража ищет убийцу и постоянно приводит воров на суд в церковь. Жизнь штука хорошая, но дорогая. Мы распрощались, и я уже спокойно закончил уборку. Надо готовиться к рабочему вечеру.

Я стоял посреди комнаты в полном облачении и конкретно тупил глядя на косу. Нестыковка. Ножны на спине для меча. Меча нет, коса есть. «Я схожу с ума» — пришла умная мысль в мою больную голову. В следующие минут сорок я перешивал ножны, распарывал их, сшивал заново. По итогу сделал три петли для косы. Примерил. Жуть. Я и до этого внушал только страх, а теперь и вовсе рыцарь смерти. Коса торчала над моей головой примерно на полметра, а ее древко торчало снизу до колен. Неудобно жутко, но смотрится колоритно. В дверь я прошел раза со второго, хоть в руках неси оружие смерти.

Люди на площади оценили мой новый девайс, и теперь отступал подальше. Авось упаду да проткну глупую голову, нечаянно. На эшафоте скучали трое монахов и двое связанных пленников. Пленники просили помиловать их, мол, бесы попутали, демоны души захватили. Я посмотрел на эту пару. Тьма была внутри каждого из них, особенно на руках. Изверги как они есть. Без гнева и пристрастия. Я поднялся на эшафот и принял свою речь. Дальше…. А что дальше? Рабочие будни, что о них говорить? Работа выполнена, принята и занесена в отчет. Миловать двух душегубов никто не собирался, и дурных в толпе не нашлось. А я задумался, что мне повезло с рабочим местом. Тела убирал не я, вонь дерьма нюхать не надо. Убил и свободен. Пара монахов с небольшой опаской оценили мою косу и черное сердце. Рона среди них не было, поэтому было скучно.

На обратной дороге, на меня сел ворон. Отоспался видимо, протрезвел. Шли молча. Люди уходили с нашего пути, поэтому все прошло спокойно. Моя слава убийцы, шла впереди меня. Хлебну я наверно от этого, да не раз. Но меня почему-то это не сильно беспокоило, в отличие от известий шамана….

Когда солнце село, а я закончил свой дикий эксперимент с зельеварением, я понял, что монах — мой личный бич. Я только снял небольшой котелок с огня и понюхал горячий глинтвейн, как дверь распахнулась, и ко мне зашел Рон.

— Добрый вечер. — сказал монах и сел за стол.

— Даже оскорблять не будешь? — удивился я и окунул черпак в котел.

— Не хочу. Проблемы в храме. Епископ прибыл час назад, а у нас бедлам, ничего не готово.

— Проблемы на работе — оставляй на работе. Ты в гостях. — сказал я и поставил горячий напиток перед Роном, тот обхватил кружку и стал греть руки.

— Епископ сказал, что у нас слишком много тьмы в городе. Грядет чистка частым гребнем. А я так этого не люблю. — он отпил глинтвейн и заглянул в чашу, где плавали травы и кусочки корицы. — Это что?

— Глинтвейн. А что значит слишком много тьмы? Он долго отсутствовал? Или это просто порядка ради? — я сел напротив и отпил варева. Фу, блин. Сладкий!

— Застыть мне в ледяной тьме! Ты не палач! Ты демон искуситель! Что за Глинтейн? Давай я найду тебе замену, иди в повара в наш храм!

— Рон. — наклонив голову поправил я монаха.

— Прости. Кормят у нас отвратительно. Да, он полгода не был в городе. А тут ты, как черная клякса на белом полотне, еще пара темных мест на карте города. А казней мало. Не справляемся, значит. Ну, а что я могу? Что могут братья? Сестры? Он-то только по городам ездит. И повар у него личный… — обиделся под конец монах и допил горячий напиток. Ворон запрыгнул на стол и подошел к Рону. — Она жива?

— Он. Да, твоя победа не столь сокрушительна, как ты думал. Брат Рон, не отвлекайся. Ты же не просто так зашел. Ты меня предупредить хочешь? — я посмотрел на несчастные глаза монаха. — Сейчас налью. Ты говори, говори.

Монах ушел поздно, неплохо набравшись алкоголем, а я остался в раздумьях. Могут ли мне навредить так называемые светлые силы? И чего собственно стою я, после общения со смертью и шагнувший на темную сторону? Мысли-мысли, но кто мне что подскажет? Шаман не темный, он серый, другой. Монах светлый, но странный. Тоже советник так себе. Ладно, завтра пойду в город и плевать, что Рон рекомендовал оставаться дома. Он же сам, все мои запасы жрет как крокодил….

Стук воткнутого в стену ножа прозвучал почти одновременно с криком — «Ты мне не нр-р-равишься». Тупая ворона! Мало ему что он разбудил меня как петух до рассвета, так еще и кружку с чаем опрокинул, когда воровал мой бекон с тарелки. Вот все, что только он мог сделать — сделал. Жаль я промазал, на сантиметр, но промазал. Я подошел и выдернул нож из стены. Борис сидел на подоконнике и смотрел в окно. А не открою. Сам учись! Я отпихнул ногой стул и поставил тарелку на стол. Сел. А чего сел? Хлеба нет, чем яйца вымакивать? Вновь поднялся и вышел на крыльцо. Ворон пронесся мимо меня и унесся в небо.

— Доброе утро! — сказал мне стражник, что стоял в нескольких метрах от моего дома. А не тот ли это стражник, что выдул пяток литров пива за мой счет?

— Доброе, служивый. Что забыли в моем районе? У меня тут даже крысы не ходят, все спокойно.

— Приказ. Его святейшество, сегодня в город выходит со свитой, надо стоять на каждом углу. — ответил стражник и повернулся. Из-за угла выходила Рата с корзинкой. — А вы говорите все тихо и никто не ходит.

— Тут все свои, чужих нет. — Рата доперла корзинку до крыльца и села.

— Добрый день!

— Добрый, девочка. Что новенького есть? Булки с маком еще не печете?

— Пока нет. Дорогие получаются булки. Здравствуйте! — помахала она рукой стражнику. — Не хотите булочку купить? — на слове «купить» стражник помрачнел и покачал головой.

— Не обращай внимания. — сказал я и взял свой хлеб, как всегда горячий и ароматный.

Рата помахала мне рукой, сказала, что сегодня у нее очень много дел и убежала. Служивый отказался зайти ко мне, служба у него. Так что я остался один. Завтрак в тишине — благодать. Потом собрался, и схватив два ведра, пошел к колодцу. Девушки с ведрами видимо привыкли ко мне как к злу неизбежному, поэтому подпускали меня набирать воду. А я развлекал их беседами и помогал набирать воду. Наверно они рассматривали меня как нелюдя, но занимательного, забавного. Еще бы, я столько шуток мог рассказать за те десять минут, что воду набираю.