Он завертелся в кресле, устраиваясь поудобнее. Совсем скоро ветер убаюкал его, и он провалился в сон.

Марко проснулся первым. Бегло взглянув на все еще спящую Кэт, он проверил телефон – сигнала связи все еще не было. Он положил мобильник на стол и перевел взгляд на Кэт, которая уже потягивалась на диване. Сначала она потерла щеку, на которой отпечатался след подушки, потом зевнула. Она выглядела так сладко, что на секунду в его голове пронеслась безумная мысль о том, что хорошо бы было просыпаться рядом с ней каждое утро.

– Сколько времени? – спросила она хриплым ото сна голосом.

– Семь утра, – ответил он, смотря в сторону.

Испытывая непреодолимое желание чем-то себя занять, он снова схватил телефон, пытаясь не смотреть на длинные стройные ноги, свесившиеся с дивана, и все еще полузакрытые глаза. И конечно, он снова подумал о том, на чем отказывался фокусироваться: о «том самом» моменте. О жарком, чудесном моменте на диване, когда она извивалась и стонала под ним.

– Мобильники все еще не работают, – сказал он, включая радио.

Они были в курсе всех последних новостей относительно урагана «Рори».

– Значит, порты еще тоже закрыты, – заключила Кэт, расчесывая волосы пальцами.

– И самолеты тоже не летают. Только спасатели. – Марко поднялся, вытягиваясь, распрямляя спину и потирая колени.

– Ты в порядке?

– Да.

Кэт внимательно посмотрела на него:

– Все еще болит?

– Только когда я сижу в неудобном положении.

– Наверное, странное чувство – иметь железные пластины в колене.

Он попытался улыбнуться:

– Ко всему привыкаешь. Могло быть и хуже.

Она кивнула, прекрасно понимая, о чем он. Травма могла не только закончить его успешную карьеру, но и лишить возможности ходить. Иногда на него все еще накатывала горечь и жалость к себе, но, поскольку пару месяцев спустя перед ним снова открылись все возможности, это не имело особого значения.

– Сначала необходимо убрать то, что попало в океан, – продолжил Марко.

– Значит, мы здесь застряли.

– На пару дней, пока не сообщат, что можно выходить в море. – Увидев ее неожиданную улыбку, он наклонил голову: – Что?

– Я могла бы назвать дюжину женщин, которые отдали бы левую ногу за возможность оказаться изолированными с тобой на частном острове.

Он вздохнул:

– Зачем ты делаешь это, Кэт?

– Делаю что? – Она действительно выглядела изумленной.

– Всегда упоминаешь женщин.

– Я…

Она выглядела так смущенно и мило, что раздражение Марко сразу куда-то улетучилось. Он снова вздохнул:

– Послушай, давай об этом забудем. Давай сходим посмотреть, была ли повреждена яхта.

– Я просто дразнила тебя.

– Я знаю. – Марко протянул ей руку, и Кэт приняла ее, слегка поколебавшись, но и этого было достаточно для того, чтобы в воздухе снова забрезжила неловкость.

И только усилила нарастающее чувство того, что все идет неправильно.

Они прошли по коридору и достигли входной двери, широко распахнув ее перед собой. И тут же их внимание было приковано к изменившемуся за ночь внешнему миру.

Знойный тропический воздух был наполнен запахами дождя и пыли. На небе не виднелось ни облачка, через ветви деревьев пробивались яркие лучи утреннего солнца. Пальмы оказались на своих местах, но у большинства из них не было листьев. На каждом клочке земли виднелись поломанные ветви и разлетевшийся мусор. Они просто смотрели, созерцая масштабы нанесенного ущерба, прислушиваясь к стрекоту попугаев-лорикатов, возвращающихся в свои гнезда.

Марко дождался момента, когда они уселись в гольф-карт для того, чтобы ехать к причалу.

– Ты же понимаешь, что ребенок изменит всю твою жизнь?

Кэт бросила на него удивленный взгляд, но Марко не мог оторваться от дороги, на которой валялись поломанные ветви и куски грязи.

– Думаешь?

– Конечно. Je vous le…

– Если ты снова перейдешь на свой дурацкий французский, я тебя ударю.

– Тебе все еще это не нравится?

– Ты хотел сказать Je vous le garantis. «Я тебе это гарантирую». Это бред. Никто не может ничего гарантировать.

– Журналисты имеют другое мнение. Все ждут от меня стопроцентных гарантий результатов матча.

– Ты прикалываешься? До настоящего момента ты считал это абсолютно неверным.

– Только ты знаешь об этом, – напомнил он ей, улыбаясь при виде ее усмешки. – Ага, я видел эту улыбку.

– Это не улыбка.

– Конечно, она самая. – Он посмотрел на нее. – Ненавижу, когда ты серьезна и расстроена, chérie.

Кэт положила ногу на ногу, снова усмехнувшись:

– Лучше смотри на дорогу. На ней полно мусора.

Наконец они подъехали к порту, окруженному уже привычными для глаза голыми деревьями и океаном, полным мусора. К счастью, яхта оказалась в безопасности. Она качалась на волнах, разбивающихся о деревянный причал.

Марко пробежал глазами по ее силуэту от носа до кормы и не заметил очевидных следов бури. Десять минут спустя, полностью удовлетворенные проведенной инспекцией, они вернулись на виллу.

– Я хочу есть, – сказала Кэт, заходя через дверь патио.

– Конечно. – Марко прошел на кухню. – Что предпочтешь?

– Я займусь этим.

– Ты серьезно? Может, ты прошла кулинарные курсы с тех пор, когда я последний раз прилетал домой?

– Ну ты и остряк, – бросила Кэт.

– Значит, нет. Получается, готовить буду я. А ты… – он перевел взгляд на кухонный столик, – сделай то, что делаешь обычно: приготовь кофе.

– Хорошо.

Кэт открыла буфет и достала из него кофейные зерна элитного кофе и кофемолку. Было что-то сюрреалистичное в том, что они выполняют знакомые ежедневные ритуалы, когда мир вокруг них перевернулся с ног на голову. Ураган пронесся вдоль побережья, разрушая человеческие жизни. Одна крепкая дружба была разрушена второй импульсивной ночью. И в мир придет ребенок, который изменит жизнь навсегда.

Стоп. Кэт смотрела на кофемолку, которая перемалывала зерна. Она еще не приняла решения, пока не пришли результаты анализа.

Они поели завтрак, смотря телевизор, по которому тоже передавали новости об урагане и изображения сцен разрушения. Кэт почувствовала себя полностью опустошенной. Она посмотрела на Марко, затем в сторону, попытавшись сосредоточиться на содержимом своей тарелки, когда тишина, наконец, стала абсолютно невыносимой.