Когда дверь за ним закрылась, я быстро достала пачку сигарет и закурила. От таких развлечений с утра пораньше я только завожусь еще сильнее.

Продолжая курить, я развернула газету — должен же главный редактор читать свою газету — и увидела большую статью на половину полосы про сегодняшний вернисаж частных коллекций в «Арт-галерее».

Открылась дверь кабинета. Я вздрогнула, но это зашла Маринка с подносом. На подносе, гордо вытянув шею, стоял кофейник, обязательной свитой около него расположились две чашки, сахарница и блюдце с печеньем.

Маринке было не до Дивана, она все переживала свою словесную битву с нахалами.

— Директор картинной галереи вовсе не хам, он просто дурак, кретинос вульгарис, — с порога заявила Маринка, проходя в кабинет и отработанным движением ноги лихо закрывая за собою дверь. — Он, убогий, едва не расплакался мне в трубочку, все просил рассказать, кто же это из его тайных недоброжелателей придумал ему подкинуть такую подлянку! Представляешь?!

Я пожала плечами: а чему же тут удивляться? Человек умер, не выдержав несправедливости, а его начальство думает только о своей любимой заднице, удобно сидящей в руководящем кресле.

— А еще звонил твой Резовский Ефим Григорьевич, — продолжала Маринка, расставляя чашки на кофейном столике, но не забывая при этом хитро коситься на меня. — Просил напомнить тебе, что он классный адвокат и отзывчивый человек. Так я напоминаю.

— Я поняла, спасибо, — ответила я.

Фима Резовский был моим старинным приятелем. Таким старинным, что, кроме приятельства, между нами больше и представить ничего нельзя было. Он работал адвокатом в конторе своего папы, тоже адвоката, и иногда помогал мне в трудные моменты моей журналистской карьеры.

— Шут его знает, — сказала я, вставая с кресла, — может быть, и действительно мне Фима понадобится. Из прокуратуры больше не звонили?

— Нет пока. Видно, формулируют наш состав преступления, — ответила Маринка, садясь за столик.

— Типун тебе на язык, — пожелала я, присаживаясь напротив нее, — не вижу, за что нас можно притянуть в этом ужасном деле…

— Спиридонов, царство ему небесное, прямо написал, что воруют, а наши распрекрасные органы ищут не украденное, а крайних.

— В народе крепко мнение, что такой метод — наша славная традиция, — сказала я.

— А похоже на правду, — согласилась Маринка, и мы начали пить кофе.

Мы успели выпить по одной чашечке, как дверь отворилась, и в кабинет зашел Ромка.

— Ольга Юрьевна, — доложил он, — к вам пришли. Посетители.

* * *

— Толпа бугаев в камуфляже, с автоматами и в черных масках? — спросила Маринка, поспешно дожевывая печенье над тарелкой.

— Не-а. Девушка. Одна. Красивая. Высокая, — делая заметные паузы между словами, сказал Ромка.

Маринка тихо захихикала и стала быстро собирать посуду на поднос.

— Ни кофе попить, ни печенья погрызть, — шутливо простонала она, — работайте, Ольга Юрьевна, и не отвлекайтесь.

Я медленно встала:

— Как ты верно заметил, Ромочка, — согласилась я, — высокий рост — одно из слагаемых красоты.

— Зело лепо глаголишь, отрок, — неожиданно выдала фразочку Маринка, видно, вспомнив, что она лингвист, и затем добавила на более понятном языке:

— Придержите дверь, вьюноша, единственной местной красавице нужно срочно поднос вынести.

— Лишнее говоришь, — строго заметила я Маринке.

Она гордо взглянула на меня:

— Да ладно уж, не волнуйся, ты тоже ничего.

Мы дружно рассмеялись.

Я вернулась за стол и только успела сесть за него, как дверь отворилась снова и в кабинет вошла моя вчерашняя знакомая по имени Рита.

— Привет! — воскликнула Рита, проходя в кабинет, громко постукивая каблуками своих ботфортов. — Теперь я вижу, что попала куданадо. Это твой кабинет, да? Классно устроилась, Оля!

— Здравствуй, Рита, — сказала я, — присаживайся.

— Спасибо на добром слове, — Рита приветственно махнула рукой и села на краешек стула, — хотя, как любил говорить Макс: лучше не садиться, чтобы не засиживаться. Была у него такая присказка и при этом он любил плавно так помахивать растопыренными пальцами… Представляешь, от моего драгоценного Макса только одни пальчики-то и остались… Это те, которые на руле лежали.

Честно говоря, я представила, и мне стало немного нехорошо. Кашлянув, я пододвинула к своей гостье пепельницу и, чтобы поддержать разговор, спросила:

— Большой заряд был?

— Как мне сказали — полкило. Не знаю, много это или мало. Наверное, немного, потому что меня не задело. Но от его машинешки ничего не осталось. Только руль и горсть металлолома. Да ты сама, впрочем, видела.

Рита достала из сумочки пачку «Винстона» и закурила.

— Ты на меня так не смотри, — вдруг сказала она, — не могу тебе сказать всего, но если бы знала, какой гнидой был этот Макс, ты бы за меня порадовалась, что я наконец от него освободилась… Правда, теперь придется мне кататься на «копейке», а не на «Ауди»… Ну и хрен с ним.

Я пожала плечами и тоже закурила. Поведение Риты меня еще вчера озадачило, а сегодня, несмотря на ее пояснение, неприятное ощущение все равно не проходило.

* * *

— Я, собственно, зашла по делу. Хочу спросить одну вещь, — сказала Рита.

— Да-да, ты вчера мне уже говорила, — вспомнила я, — написала статью?

— Еще лучше. Я передумала, — усмехнулась она. — Теперь я собираюсь опубликовать у вас маленькое объявление. Возьмешь?

— Опять же, смотря какое, — сказала я, немного удивленная ее непостоянством. — Если на тему: продаю сенсации, то вряд ли это пройдет, говорю сразу.

Рита в ответ криво усмехнулась и с прищуром посмотрела на меня.

— Мне казалось, что все кончилось, — негромко сказала она, — но теперь я, к сожалению, думаю по-другому… Короче говоря, у меня есть основания подозревать, что моей жизни угрожает серьезная опасность. Вот я и хочу дать объявление приблизительно с таким текстом: если что-то случится, то в компетентные органы сразу же пойдет информация. Такое возможно?

Я покачала головой.

— Если дело обстоит именно так, как ты говоришь, — ответила я ей, — то самым лучшим для тебя будет обратиться напрямую в милицию. И кстати, это самое простое и надежное. Напишешь заявление, можешь в нем даже дать список всех, кого подозреваешь в умыслах против себя. Это самый верный метод, Рита, поверь мне, — добавила я.

— Верю, только сделать я этого не могу, — ответила Рита. — Я так понимаю, что печатать мое объявление ты не будешь, правильно?