— Решили узнать, чем дело кончится и чем сердце успокоится? — насмешливо спросила она у меня.

— Ага! — тут же пошла Маринка на разговор и, присев рядом с ней, спросила:

— Ну как впечатление? Правду сказала Эльвира Карловна?

— Кто ж ее знает, правду или не правду, — философски отозвалась Рита, — она много чего мне наговорила, только и так ясно — умру я скоро.

Меня даже передернуло от этих слов. Для одного дня это был явный перебор: второй человек в моем присутствии говорил о своей близкой смерти.

— Это она вам так сказала? — снова перейдя на благоговейный шепот, уточнила Маринка, испуганно расширив глаза и приоткрыв рот.

— Это я и сама знаю без нее. А она говорит то, что и положено: крестовый разговор да пиковый интерес, — Рита сильно затянулась сигаретой и, оглядевшись, смахнула пепел на пол. — А тут не курят, что ли? — пробормотала она.

— А почему вы, Рита, думаете, что скоро умрете? — не унималась Маринка. — Предчувствие такое, да?

— Да жить так надоело, вот почему, — грубовато ответила Рита. — Так заполосило чернотой, что даже завыть силы не осталось.., что ни мужик, так козел какой-то, да и жизнь, девки, дерьмо самое рафинированное… Не обращайте на меня внимания, — Рита снова стряхнула пепел на пол. — У меня приступ меланхолии. Может быть, еще и привыкну, а там, глядишь, понравится.., в дерьме с козлами, — она негромко рассмеялась.

Дверь распахнулась, и оттуда вышел Максим.

— Уже отстрелялся, дорогой? — Рита, усмехаясь, посмотрела на него снизу вверх.

«Дорогой» встал рядом с ней, глубоко засунув руки в карманы куртки, и покачался на каблуках.

— Ну, в общем, да, — процедил он, — пойдем, что ли, короче…

— Пошли, Макс, — Рита лениво поднялась, потянулась и сказала:

— Сока хочу, апельсинового. Или слабо?

— Херня какая-то, — хмуро отозвался ее собеседник. — Сейчас поедем и в первом же ларьке возьмешь свой сок…

— Пока, девчонки. — Рита, попрощавшись с нами, первой прошла в коридор, независимо помахивая левой рукой. За ней, подшаркивая ногами, поплелся Макс, не обращая на нас с Маринкой внимания.

Меня, кстати, это немного задело. Я нисколько не считала себя хуже этой Риты, но, наверное, она имела сильнейшее влияние на несчастного Макса, что он при ней и не видел больше ничего и никого. Или боялся видеть, что, впрочем, одно и то же.

— Иди ты первая, — сказала мне Маринка, вздрагивая, словно ее что-то напугало.

Я посмотрела на нее, пожала плечами и направилась в открытую дверь комнаты.

Там в полумраке, освещаемом только тремя свечами, сидела за столом худая женщина лет сорока, в павловском платке, накинутом на плечи.

— Можно войти? — спросила я ее, задержавшись в проходе.

— Прошу, — кивнула мне Эльвира Карловна, и я вошла, закрыв за собою дверь.

Комната была маленькой и, кроме стола и пары стульев, в ней больше не было никакой мебели. Только еще с десяток цветочных горшков стояло на полу. Из них торчали в разные стороны ветки декоративных пальм.

Эльвира Карловна курила и тасовала пухлую колоду карт. Перед ней на столе стояла хрустальная пепельница, заполненная окурками.

Я присела на стул напротив и получила возможность рассмотреть гадалку.

Очевидно, подчиняясь требованиям мистического имиджа, Эльвира Карловна сотворила себе прямо-таки оперный макияж под царицу Клеопатру. А может, это было продиктовано необходимостью, потому что без такого щедрого слоя штукатурки она больше была похожа на Марью Ивановну, а не на Эльвиру, да еще Карловну.

— Спрашивайте, девушка, — улыбнулась мне гадалка, — карты не врут, люди — сколько угодно, а карты всегда говорят только правду.

Я пожала плечами, пока не зная, что спросить, я ведь сюда пришла за компанию, а пришлось играть первую скрипку.

— Проблемы с мужчиной? — стала нащупывать пути ко мне Эльвира Карловна. — Или карьерный рост?

Я впервые подумала, что, собственно, по большому счету меня ничего и не волнует в этой жизни. Пусть все идет, как идет. Откашлявшись, я попросила:

— Просто погадайте мне, пожалуйста, если можно.

— Значит, на жизнь, — задумчиво протянула Эльвира Карловна и протянула мне колоду карт. — Левой ручкой от себя сними шапочку.., вот так…

Она начала раскладывать. Таких интересных карт я еще не видела. Тут были рыцари с мечами и с дубинами, скелеты и башни и еще что-то, такое же сказочное. Я улыбнулась, подумав, что за сказкой, наверное, сюда и пришла.

Эльвира Карловна оказалась опытной гадалкой, и уже через несколько минут я, помимо своей воли, заинтересовалась тем, что она мне говорила, еще через несколько минут плотно задумалась о двух королях, сейчас находящихся рядом со мною, один из которых старше либо казенный, а второй молодой-холостой-неженатый.

Самое смешное, что я всерьез задумалась: а не влюблен ли в меня Кряжимский? То, что наш Ромка иногда вздыхает или зевает мне вслед, я уже слышала, но его считать за мужчину было бы просто смешно. Однако под определение молодого да неженатого он вполне подходил.

Сеанс гадания закончился плавно, оставив после себя тихое ощущение умиротворения.

Освободив меня от ста пятидесяти рублей, Эльвира Карловна посоветовала мне еще напоследок во время сна класть под подушку молитвенник, чтобы нечисть в мои сны не заглядывала.

Поблагодарив служительницу болтологии за ее тяжкий, но нужный труд, я вышла из комнаты.

— Ну как? — совсем уж потерянным голосом спросила у меня Маринка.

— Класс, — ответила я, — только почему ты меня не предупредила, что это удовольствие будет таким дорогим? Я бы обошлась и без гаданий.

— Кстати, займи мне немного денег, я потом отдам, — спохватилась Маринка.

Я вздохнула. Это «немного» полностью освободило мой кошелек от непосильной ноши, и теперь я должна была бы по идее чувствовать себя легко.

Запустив Маринку к Эльвире, я присела рядом с Виктором. Он продолжал спокойно смотреть телевизор и только бросил на меня один быстрый взгляд, но по своей привычке промолчал.

Я тоже взглянула на него. Поняв меня не правильно, — мужчина, что с него возьмешь, — Виктор кивнул на телевизор и пояснил:

— Чечня, бомбежки…

— Да-да, — поддержала я разговор, — умные люди показали нашим воеводам на примере Косово, как нужно воевать. Оказывается, на войне и людей можно беречь. Как странно, правда?

Виктор снова кивнул, я закурила, присмотрев для сбрасывания пепла цветочный горянок на подоконнике. Очень удобно — только протяни руку. Невинное удовольствие за сто пятьдесят рублей.