Балконы буквально опоясывали соседний дом. Они былиразделены уже знакомыми мне перегородками. Я на секунду затормозила,зажмурилась и, совладав со страхом, спрыгнула на первый попавшийся балкон. Необращая внимания на боль, прижалась к стене и затаилась.

Я боялась лишним звуком обнаружить себя, потому что «братан»очень быстро разгадал мой маневр и вернулся на крышу. Его отчаянный топот игромкий мат уже долетали до моих ушей.

По закону подлости первым делом он бросился к тому балкону,на котором затаилась я. По его шумному сопению, я поняла, что он свесился,пытаясь максимально рассмотреть все, что находилось внизу. Как только я этопоняла, то буквально слилась со стеной.

«Ну что пристал, — думала я, прижимаясь щекой к холодномукирпичу, — на противоположной стороне тоже балконы — их там метров сто — иничем они этих не хуже.»

Слава богу, «братан» не увидел меня, и вскоре его шагиудалились. Времени было в обрез, требовались решительные действия. Я подползлак двери, подергала ручку — закрыто. Постучать я не рискнула, поскольку точнознала: сверху прекрасно слышно, что делается внизу.

Перекинувшись через перила, я заглянула на соседний балкон:там не было никаких признаков жизни. И та дверь явно была закрыта и, судя поколичеству пыли, не открывалась давно.

Я метнулась к другому соседнему балкону и едва не завизжалаот радости. Балконная дверь оказалась слегка приоткрытой, и в щели вальяжнораскачивалась белая кружевная занавеска.

«Это то, что мне нужно, надеюсь там нет злых собак,» —сказала я себе, бодро перекидывая ногу через ограду.

Выждав секунду и убедившись, что лая никто поднимать несобирается — ни собаки, ни хозяева — я завершила переход и на цыпочках вошла вкомнату.

Это была очень дорогая спальная. На кровати под огромнымстеганным одеялом шла какая-то напряженная работа с охами, вздохами и сопением.Мгновенно распознав характер этой работы, я слегка растерялась.

«Милое гнездышко. Кажется немного невовремя, но может это ик лучшему,» — быстро успокоившись, подумала я и на цыпочках покинула комнату.

Вышла я в длинный коридор и, изумляясь размерам и роскошиквартиры, все силы бросила на поиски прихожей. Слава богу, я ее нашла, однако,здесь меня поджидало разочарование: обилие и сложность замков не подразумевалитого, что без вмешательства хозяев я открою их в этой жизни.

Пришлось вернуться в спальную. Там по-прежнему шла работа,прикрытая одеялом.

«Придется дождаться, когда хозяева освободятся. Они такстарательно трудятся, что невежливо их прерывать,» — подумала я, скромноприсаживаясь на край кровати в твердом намерении надеть наконец ботинок,поскольку мне надоело хромать, и кто его знает предоставится ли там в будущемболее подходящий момент.

Надев ботинок и тщательно затянув шнурки, я встала иуслышала громкий сладострастный вздох облегчения, исполненный дуэтом из низкогои высокого голосов. Одеяло внезапно откинулось, и на меня воззрились двеизумленные физиономии. Обе, кстати, бородатые.

Одна борода отличалась экзотическим огненным цветом, другаябыла заурядной каштановой. Владельцы этих бород, похоже, пребывали в шоке.

Я тоже обмерла. В общем-то слышала про такое, нопредположить никак не могла, что творится все это буквально под самым моимносом — в соседнем доме.

«Так это не гнездышко, а вертеп,» — прозрела я,прислушиваясь к возрастающему желанию немедленно вырваться на свободу.

Однако, как позже выяснилось, настроение у бородатых былотаково, что ни о какой свободе не могло быть и речи.

— Кто это? — забасила Каштановая Борода, отвесив Огненнойэнергичную оплеуху.

— Вася! Вася! Василек! — испуганно запищала Огненная Борода,в ужасе схватившись за ухо. — Это не то, что ты думаешь! У меня с ней ничего небыло!

— Не было? — бушевала Каштановая Борода, совершенно неограничивая себя в оплеухах. — Уж это понятное дело! С чем бы у тебя с нейбыло? Разве ты способен? — в этом месте последовала самая энергичная оплеуха. —Говори, ублюдок, что это? Провокация? Ты, ублюдок, рискнул подставить меня?Говори! Говори!

Огненная Борода и рада была говорить, но обилие зуботычинабсолютно лишало ее такой возможности. Люди, конечно, погрязли в грехе, носмотреть на жестокость я не могла и решила вступиться.

«Все равно делать нечего, — подумала я, — раз без этихгомиков не выйти из квартиры.»

— Простите, что вмешиваюсь, — любезным тоном обратилась я кКаштановой Бороде, — но этот товарищ не виноват. Зря вы его бьете, он менядействительно не знает и, как и вы, видит впервые.

Установив, что я разговариваю, Бороды с открытыми ртамизастыли и ошеломленно переглянулись. Однако, тут же Каштановая Борода приняласьза старое. Причем на этот раз оплеухи были гораздо тяжелей.

— Ах ты гнида! — вопила Каштановая Борода, буквальноуничтожая кроткую Огненную. — Сдал меня писакам, пидар гребаный! Сдал! Сдал!Кто она? Говори! Из какой газетенки?

— Не имею никакого отношения к газетенке, — заверила я и длясвоей же пользы добавила: — Терпеть не могу журналистов.

Каштановая Борода замерла с поднятым кулаком и брезгливоуставилась на меня.

— А зачем сюда пришла?

Видимо этот вопрос вдохновил на другие, и Каштановая Бородавновь принялась мутузить Огненную, приговаривая:

— Зачем ты ее впустил? Зачем ты ее впустил?

— Я ее не впускал! — вопила Рыжая борода. — Не впускал! Невпускал!

«Бедняжка, — подумала я, — такие настали времена, что теперьи некоторые мужчины знают, как непросто быть женщиной.»

— Оставьте его в покое! — рассердилась я. — Ведете себяпросто как бабы! Нет бы разобраться со мной по— мужски, тихо и беспристрастно.

Владелец каштановой бороды посмотрел на меня хоть еще и сбрезгливостью, но уже с задумчивой. Мило было и то, что он перестал истреблятьсвою рыжую пассию. Я воспользовалась этим приятным моментом и затараторила какпулемет, стараясь выдать как можно больше слов в секунду:

— Все очень просто: скрывалась от негодяя, который хотелсбросить меня с моста, а потом и с крыши. Поскольку крыша оказалась вашей, мненичего другого не оставалось, как спрыгнуть на ваш балкон. Я всего лишь хотелаотсюда выйти, простите, что через вашу спальню, ну так уж получилось. Яподумала, что уж лучше я увижу, как вы все, ну это, любовь там и прочее, ужлучше увижу весь этот кошмар, чем погибну.

— А я думаю, что уж лучше ты погибни, раз увидела все это, —грозно прорычала Каштановая Борода.