Я дернула ее «Матюшеньку» к себе, по-хозяйски укладывая его руку на свои хрупкие плечи.

Декан закашлялся от неожиданности, однако продолжил свои разъяснения, больно впиваясь в мое плечо пальцами.

– Мы… не планировали пожениться так быстро… И честно, говоря, не планировали вообще… Так что, может еще и не получится ничего из этого брака…

– Да ну тебя, «не получится»! – я шутливо хлопнула его ладонью по груди. – Разве можно плохое предсказывать! Тем более после такого страстного и романтичного предложения… да еще и на глазах у наших уважаемых гостей!

Матвей Александрович скрипнул зубами.

– Тут не предсказания, милая. Тут простая статистика. Все же у нас половина браков заканчиваются разводами…

– И не только у нас! – с энтузиазмом поддакнула ректорша. – Можешь вон у коллег спросить – у них еще хуже с этим. Но вы действительно нас всех ошарашили, Матвей Александрович… Isn't it so, my freinds? (1)

Обступив нас, ошарашенные голландцы закивали – явно не зная, как реагировать и мало что понимая.

С одной стороны, им было понятно, что именитый профессор замутил со студенткой – по слухам, одно из самых больших табу на западе. С другой – явно хотелось показать, что люди они толерантные и в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Тем более, тут не просто «замутил». Тут – предложение руки и сердца, «романтик» и любовь по полной программе… с намечающейся «звездной» свадебкой, на которой, если пригласят, и погулять не грех.

А уж если вспомнили, что до того, как делать предложение одной, декан радостно лапал за задницу другую… у них точно сейчас взрыв мозга. У той, что Донской лапал – однозначно взрыв. Вон как челюсть отвисла – чуть ли не на плоской груди лежит.

 В любом случае, мне было понятно, что если бы нас с деканом застукали не за предложением, а за всем тем, чем мы занимались до него – реакция и у ректорши, и у «голландских коллег» была бы совсем другой. Ректорша ведь у нас правильная, хоть и смотрит на Донского влюбленными глазами. И такого откровенного позора она бы ему точно не простила.

Вероятно, то же понял и декан – благо, последние эффекты моего «кофе с сюрпризом» улетучивались на глазах. И, как только понял, стал подыгрывать мне активнее.

– Мы заметили друг на друга еще на каникулах… – рассказывал он с таким честным видом, будто был профессором актерского мастерства, а не архитектуры. – У меня тогда была другая девушка, но, увы… сердцу не прикажешь. Нет, познакомились мы не на кампусе… В стенах этого благородного учреждения я бы не позволил себе подобных вольностей…

Ректорша заметно подуспокоилась, хоть и поглядывала на меня с недовольным выражением, будто догадывалась, что это я во всем виновата. Наконец, выдала.

– Надеюсь, вы оба понимаете, что если Максимова хочет продолжать здесь учиться, таких явных проявлений ваших отношений больше не должно быть?

Мы оба яростно закивали.

– Конечно, понимаем! – за нас обоих ответил декан. – Мы ведь в принципе, держались до этого момента. И дальше собираемся.

– Еще как собираемся! – добавила я. – У меня вообще очень консервативные взгляды на замужество. До свадьбы – ни-ни! Так что можете не беспокоиться, Ольга Владимировна…

Декан рассмеялся, и я понадеялась, что только мне слышны язвительные нотки в этом смехе.

– О да! Лерочка у меня скромница, каких свет не видывал – непорочная дева, ни дать ни взять… Тем и прельстила, собственно… ах ты ж!

Это я ущипнула его за голое тело, подсунув руку со спины под рубашку. Хорошо, что как раз в это время у профессора Ваутерса – руководителя всей голландской группы – созрела идея, как закруглить эту неловкую сцену подобающим образом, и на выдавленное сквозь зубы «сучка!» никто не обратил внимания.

На довольно сносном и простом английском Ваутерс предложил.

– А что если мы предоставим нашей прекрасной паре возможность обсудить все наедине, а послезавтра отметим их помолвку на банкете?

– Банкете? – не сразу понял декан, нахмурившись. – Ах, на банкете! Что вы, это неловко… Да и зачем так афишировать?

– Затем, что пойдут слухи, мсье Донской, – с невозмутимым видом, чуть поджав губы, пояснил голландец. – И желательно объяснить их научному сообществу благородными намерениями… если мы хотим продолжать наше полезное сотрудничество с вашим университетом, разумеется.

Я на физическом уровне почувствовала, каким железным усилием воли Матвей Александрович успокаивает себя – чтобы не взорваться и не послать всех на три буквы – голландских коллег, ректоршу. Меня. И вся сжалась внутренне, вспомнив, что мне еще предстоит объяснение, и вот тут он явно не станет сдерживаться.

Однако, пока еще сдерживался, и на удивление успешно.

– Разумеется, – ответил он профессору Ваутерсу. – Не вижу никаких проблем представить мою… невесту научному сообществу.

И сжал мое плечо так, что теперь точно останутся следы.

Я поняла, что хуже уже не будет и решила отомстить.

Радостно подпрыгнув и захлопав в ладоши, будто девочка, которой только что подарили пони, я кинулась ему на шею.

– Банкет! Боже, как это здорово, Матвей! Мы ведь еще не были на людях… Заодно и кольцо продемонстрируем! Ты ведь купил мне кольцо, правда, дорогой? – декан деревянно кивнул, по виду только что в обморок не падая. – И платье выгуляю! Ну, помнишь, то кружевное – от Кавалли?

Следующий кивок больше напоминал судорогу.

– Конечно помню… дорогая.

– Ну вот и замечательно! Ждем вас обоих с нетерпением. А пока позвольте откланяться, – профессор Ваутерс и в самом деле чопорно поклонился, будто был японцем, а не голландцем. – Увидимся в пятницу.

Толпа профессоров во главе с ректоршей покинули кабинет, тихо обсуждая происходящее, я же в отчаянной попытке рванула за ними – позволить Донскому перебеситься в одиночестве.

Не тут-то было. Мертвой хваткой меня схватили за запястье и развернули, плотно закрывая за мной дверь.

Ох… В ожидании расправы я закрыла глаза.

--------------------------------------------

(1) Isn't it so, my freinds? - Не так ли, друзья мои?

– Ты подлила мне… что?! – он шагнул ко мне быстрее, чем я успела выдохнуть после последнего предложения. Если можно назвать предложениями тот несвязный лепет, которым я пыталась одновременно рассказать, что натворила, и оправдать себя жалобами на его же, декана, несправедливость.

«Ну вот не завалили бы мой проект так несправедливо, ничего бы и не случилось… Это же очень обидно, когда так режут – вы же понимаете? Сами же учились… Работаешь-работаешь, ночами не спишь, потом – бац! И все прахом!»

На слове «бац!» я выразительно резанула рукой воздух и остановилась, чтобы перевести дух, однако мое горло тут же сжали железными пальцами, и вдохнуть не получилось.