Но только казался. Ведь кто-то умыкнул золотишко бабы Зины!

Хотя она могла и сама его припрятать так, что без пиратской карты с крестиком на месте клада нипочем не найдешь…

– А вот скажи мне, дорогая, – я отвела рассеянный взгляд от бреши в зеленых насаждениях и сфокусировала его на Ирке, безмятежно прихлебывающей чаек. – Если бы у тебя было полкило золота, как бы ты его хранила?

– В сейфе в подвале своего дома, – не задумываясь, ответила подруга. – Ты знаешь, какое это капитальное строение, железобетонный фундамент под наружными стенами почти метровой толщины. Ограбить меня мог бы только Метрострой с его спецтехникой!

– Мне кажется, тут нет подвала. – Я с сомнением посмотрела на дом.

– Тебе не кажется, – подтвердила подруга.

Не верить ей оснований не было – по первому образованию она инженер-строитель.

– Но мы же имеем в виду не меня с моим домом – моей крепостью, а покойную бабушку, – продолжила Ирка. – Так где же могла хранить свое золото она? Твои версии?

– Не в банковской ячейке, как это сделала бы я, – с готовностью выдала свои соображения я. – И не на участке, потому что на него очень легко попасть. Ты слышала? Оказывается, забора нет не только по фасаду, но и со стороны участка соседки Людмилы!

– Значит, золото хранилось в доме, – рассудила подруга. – Причем не в мансарде, потому что туда бабка пустила какого-то квартиранта. Вывод: искать надо во внутренних помещениях.

– Согласна. – Я разломила последний пирожок, чтобы по-братски, вернее, по-сестрински разделить его с лучшей подругой, и замерла с протянутой рукой: – Что такое?

Ирка смотрела мне за спину и вид при этом имела весьма испуганный.

– Что там? Демон вернулся? – прошептала я, боясь оглянуться.

– Демон? Нет… Черт какой-то. – Подруга привстала и прищурилась. – И снова спрятался.

Я развернулась на лавке, но никого не увидела.

– Какой еще черт?

– Такой, – Ирка провела ладонью в воздухе.

Примерно полутораметровый, прикинула я.

– Весь черный, – добавила подруга. – Прятался там. Высунулся из-за угла и снова скрылся.

– Где прятался, здесь?

Я встала и подошла к дому, заглянула за угол и увидела тянущуюся по стене железную лестницу в два пролета. Она упиралась в остекленную дверь мансарды. Сложить два и два труда не составило:

– Да это, наверное, тот самый квартирант из своего скворечника спустился!

– Я-то квартирант! – из-за серебристой водосточной трубы на другом углу дома высунулся пугающе огромный черный клюв… а, нет – всего лишь козырек бейсболки. – А вы кто?

– Не поверите – мы тоже квартиранты! – ответила я, облегченно выдохнув.

Конечно, не верю в чертей, но мало ли кто может шнырять у дома, где предположительно спрятан клад!

– А, те самые, – из-за угла вышел невысокий пожилой мужчина, весь в черном – понятно, почему Ирке черт примерещился. – Я Анатолий Ефимович.

– Я Елена, а это Ирина, – я кивнула на подругу.

Та уже подошла к нам и сразу же спросила:

– Анатолий Ефимович, скажите, у вас есть ключи от тех замков, что на ставнях?

– Их Танька забрала. Мне-то зачем, я в мансарде. – Мужик отвернулся от нас и стал ожесточенно, как мне показалось, ломать сирень.

– Кусты-то зачем портить? – тут же построжала Ирка – она к любой полезной зелени очень трепетно относится.

– Затем, что на цветы у меня денег нет, а без них на могилку идти нельзя, непорядок, – ответил наш сосед, неловко складывая ветки в кривобокий букет, больше похожий на веник. – Пошел я, проведаю Зиночку. Бывайте.

– Дедуля отправился с визитом на кладбище, – проводив его взглядом, озвучила очевидное Ирка. – Богоугодное деяние, конечно… А только не похоже это на отношения квартиранта с хозяйкой, не находишь?

Я не нашла ничего, даже слов, поэтому просто пожала плечами.

– Так! – Ирка ожила, заторопилась. – Во-первых, звони этой курице безголовой – Татьяне, пусть возвращается и открывает нам ставни.

– А во‐вторых? Огласите весь список, пожалуйста.

– А во‐вторых – идем в дом и начинаем методичные поиски спрятанных там сокровищ!

– А ведь верно говорят: что ни делается, все к лучшему, – радовалась подруга, способная в любой ситуации найти повод для оптимизма. – Даже хорошо, что ставни закрыты – никто не заглянет в окна, пока мы тут шуруем!

«Шуровать» мы начали с большой комнаты, в кубанской традиции именуемой «залой». Прихожую толком не обыскивали, рассудив: это слишком доступное место, чтобы прятать там какие-либо сокровища. Поэтому мы заперли наружную дверь на ключ, включили все источники освещения и первым делом методично, от зашторенного входа по периметру, начали осматривать «залу».

У покойной хозяйки дома была своя система расстановки мебели – сплошным рядом без зазоров вдоль стен. Левее бархатной шторы помещался комод, уставленный фотографиями в рамочках, к нему примыкало кресло, занимающее собой угол. Далее высился торшер – окружающая его ножку полка-столик упиралась в облезлый деревянный подлокотник кресла с одной стороны и в такой же диванный – с другой. К дивану примыкало второе кресло, подступ к нему частично перегораживала мебельная «стенка», тянущаяся по длинной стороне комнаты. Под окном спинками к стене стояли три одинаковых стула, за ними надежда и опора традиционного советского гостеприимства – коричневый полированный складной стол-книжка, а в правом – «красном» – углу помещалась треугольная консоль, увенчанная синей пузатой вазой с букетом пыльных искусственных роз. Над ней на выцветших обоях темнело пятно – я поняла, что там висела икона, которую, как сказала соседка, утащила Танька.

Пространство до дверного проема, похоже, тоже что-то занимало: на стене можно было видеть прямую линию – потертость, образовавшуюся на обоях оттого, что к ним плотно прижималась какая-то горизонтальная поверхность.

– Тут швейная машина стояла, не иначе, – рассудила Ирка, поводив над этой брешью руками и что-то прикинув. – Я помню размеры подстолья зингеровской машинки, оно как раз поместилось бы между консолью и тумбой.

Тумба замыкала мебельный хоровод, подступая к бархатной шторке с другой стороны.

– Как много полочек и ящиков! – вздохнула я с тоской. – Уйма времени уйдет, чтобы все осмотреть. Жаль, что минимализм в интерьере вошел в моду относительно недавно.

– Зато нам не придется вскрывать потолок, – утешила меня оптимистично настроенная подруга. – Он тоже старомодный – не натяжной, а оштукатуренный и побеленный, и в нем точно нет тайника. Вот насчет пола я не так уверена, под половички надо бы заглянуть.

Часа два, не меньше, мы добросовестно заглядывали под половички, на полки, в ящики и во внутренний мир диванов и кресел – с нулевым результатом, если не учитывать дикую панику, вызванную нашими действиями в семействе пауков.

– Мне кажется, мы неправильно ищем, – сказала я, устало опустившись