Впрочем, переезд из Ядра на Парадиз-5 был из той же серии. Поэтому Коллингейм очень торопился взглянуть на эксцентричного массажиста. Но всё равно немного опоздал.

Почему-то Алекс полагал, что массажист должен принимать в кабинете, вроде тех стерильно-белых медицинских помещений с анатомической кушеткой, где ему доводилось бывать после травм на службе. Поэтому он несколько растерялся, когда понял, что путь лежит не в один из небоскребов-отелей, а за основные постройки, в отдельный домик, огражденный невысоким заборчиком. Пространство между забором и домом было заполнено фигурно обрезанными кустами с густой листвой, стрижеными лужайками, хаотично разложенными крупными камнями, остро напоминавшими тот самый, на котором детектив недавно тискал Роул. В общем, из тропических пальмо-пляжей Коллингейм попал в какой-то пасторальный галосериал. Сам домик выглядел игрушечным. Коротенькие ножки-столбики поднимали его над уровнем земли, – видимо, чтобы не смыло в сезон дождей. Стены были белыми в крупную деревянную клетку. Подойдя ближе, Алекс сообразил, что деревянная клетка – это каркас, на который натянут какой-то материал. То есть стен, как таковых, в общем-то, не было. Острые углы двухуровневой крыши цвета темного дерева были словно подкручены кверху, от чего домик смотрелся еще кукольней. По периметру строения шла неширокая открытая веранда с низкими, по голень, перилками-ограждениями. Никаких вывесок и реклам рядом с домиком не было. Но он сам себе был вывеской и рекламой, единственный и неповторимый среди зданий из стекла и бетона.

Стоило Алексу приблизиться к дому, как его передняя стена гостеприимно раздвинулась. Возле невысокого порожка в ряд стояли тапочки, намекая, что внутри не терпят грязной обуви. Детектив аккуратно поставил сбоку свои прогулочные шлепки, переобулся в одноразовые местные и шагнул в тень домика-гномика. Внутри было восхитительно прохладно. Коллингейма никто не встретил, но как только он переступил порог, входные стено-двери сдвинулись, зато раздвинулись внутренние, ведущие направо. Взгляду детектива предстала большая пустая комната. Ее стены представляли собой те же самые обтянутые деревянные каркасы. В простенке одной, почти во всю высоту висела вертикальная картина с ярким, изогнутым зигзагом драконом. Пасть ящера вроде как улыбалась, но острые зубки существа из легенд заставляли сомневаться в его намерениях. Слева вверху и справа внизу картины располагались размашисто написанные иероглифы. Пол, отделанный под дерево (а может, и вправду деревянный) устилали жесткие половички. В дальнем от входа углу поверх половичка была расстелена простыня, на которой лежал полувалик подушки цветом в деревянную отделку. По другую сторону от Алекса, за невысоким, по колено, столиком, сидел колоритный дедок в халате… похоже, поверх другого халата. Его длинные седые волосы были собраны в фигулинку на затылке. Нижняя часть длинной бороды делилась пробором надвое, как рыбий хвост. Дедок сидел на пятках, уткнув ладони в бедра и разведя в стороны локти. Глаза его были закрыты. Рот, теряющийся под усами, был чуть изогнут блаженной улыбкой. В центре столика, в углублении, попыхивал керамический горшок, накрытый крышкой. В целом обстановка была располагающая, если бы не массажист, производивший своим благостным видом впечатление укурка. Однако никаких посторонних ароматов в доме не ощущалось.

Коллингейм деликатно кашлянул в кулак.

Дедок открыл глаза, неожиданно ясные для его возраста. Он молча сделал широкий жест, приглашая гостя присоединиться. Видимо, помедитировать над горшком. Не совсем традиционный способ массажа, но раз все от него в восторге, кто такой Алекс, чтобы спорить? Он прошел к столу и скопировал позу хозяина. Конечно, в ношеной футболке и цветастых шортах, из-под которых виднелись волосатые ноги, он смотрелся не так внушительно, как хозяин. Зато он был больше. Тайни тут бы не удержалась от остроты, но Тайни нет, так что будем считать это простой констатацией факта.

Джапаниз чайнизского происхождения одобрительно кивнул и поднялся. Под верхним коротким халатом оказался не халат, а распашонка с запАхом и юбка в широкую складку длиной до самого пола. Дедок отошел к стене, где на узкой полочке стояли пиалы – две поменьше, две побольше. Расставил их перед собой, взял с той же полочки хрень, напоминавшую большую курительную трубку, маленькую ложечку с длинной ручкой, закрытую баночку с травянисто-зеленым содержимым и короткую кисточку. Или ершик. В общем, нечто среднее между ершиком и кисточкой. Выставив всё это на стол, дедок сел на место. Кивнув Коллингейму, он снял с широкого пояса красный платочек, который оказался косынкой. Свернув ее хитрой ленточкой, скользя по ней указательным пальцем, прежде чем снова сложить, он превратил косынку в тряпочку и медленными движениями стал протирать большую пиалу. Наблюдая за неторопливыми движениями Мисимы-Ли, детектив поймал себя на том, что его дыхание выровнялось. Мышцы расслабились. Дедок тем временем расправил косыночку, сложил ее по новой в том же порядке и протер «трубку». Затем он снял крышку с горшочка на столе. В нем чуть булькала вода. Трубка оказалась черпаком, которым дедок набрал воды в промытую пиалу, поплюхал в ней кисточкой и вылил кипяток во вторую большую пиалу. Протерев заново сложенной косынкой ложечку, хозяин зачерпнул зеленую хрень из баночки и залил ее водой. А после начал быстро взбивать ершиком-кисточкой, пока смесь не превратилась в ядрено-зеленую пену. Пена была разлита в протертые и обмытые малые пиалы и – как Алекс догадался уже к половине шоу, – одна из них была поставлена перед гостем. Вторую хозяин поднял двумя руками и сделал глоток, блаженно жмурясь.

Даже если это наркотик, то сразу не подсадит, понадеялся детектив. В конце концов, девицы после посещения Мисимы оставались живы и здоровы. И даже довольны. Если это, конечно, был не подкол с их стороны. Коллингейм поднял пиалу, благодарно кивнул в ответ и сделал глоток. И чуть не выплюнул. По консистенции это был не столько напиток, сколько еда. Терпкая настолько, что пробирала до позвоночника. Но бодряща-а-я… Массаж уже можно было не делать. Алекс уже чувствовал себя, как младенец, только что научившийся ползать, и горел желанием куда-нибудь уползти. Усилием воли сдержав лицо, детектив поставил пиалу на стол. Дедок одобрительно покивал головой.

– Что привело тебя в мой дом, самурай? – спросил Мисима-Ли приятным глубоким голосом.

Коллингейм завис. Что привело?.. В его дом?.. Самурай?..

– Й-я вообще на массаж. По записи, – выдавил он. – На три часа.

Дедок глотнул месиво из пиалы и улыбнулся:

– А я, не дождавшись клиента, решил помедитировать. Те, кто скоропалительно записываются, редко приходят, – стал рассказывать хозяин, опустив пиалу на стол. – И вдруг в дверях вы: бесшумный, безмолвный и решительный, будто не на массаж, а по мою душу пришли. А как прощаться с миром без чая?

– Это – чай? – Алекс сделал еще одни глоток. Ощущение было, будто позвоночник продрало ёршиком. – А из чего?

– Из чая, – посмеиваясь, ответил дедок. – Из зеленого чая. Благодарю вас, это была прекрасная чайная церемония, – он склонил голову, приложив руку к груди. – С терпким вкусом долга, бодрящей свежестью верности и горькой ноткой отчаянной любви. После такого нестрашно и встретить смерть.