Мотив может отделиться от цели и переместиться. Во-первых, мотив может переместиться на саму деятельность, где мотив деятельности лежит в ней самой, или в тех случаях, когда человек делает что-нибудь «из любви к искусству». Во-вторых, мотив может переместиться на один из результатов деятельности, когда побочный, ранее второстепенный результат действий становится для человека новой целью его деятельности. Так, развивая, например, транспортный бизнес, предприниматель видит свою цель не в максимальном удовлетворении потребностей пассажиров в быстром и комфортном перемещении, а в том, чтобы провести предпродажную подготовку и, воспользовавшись благоприятной конъюнктурой, выгодно продать свой бизнес; или для того, чтобы самореализоваться, или выполнить родственные и финансовые обязательства перед своей семьей.

Хорошо известен в отечественной психологии механизм образования мотивов, который получил название сдвиг мотива на цель (вариант: превращение цели в мотив). Смысл этого механизма состоит в том, что прежняя цель деятельности приобретает самостоятельную побудительную силу и сама становится мотивом. Например, под воздействием внезапно изменившихся обстоятельств, впервые успешно обманув бизнес-партнера или клиента, мошенник «входит во вкус», и намерение обманывать становится ведущим мотивом его внешне вполне приличного «бизнеса».

Почему же человек лжет, что его побуждает обманывать других, даже если ложь ему отвратительна?

Мировой финансово-экономический кризис 2008–2010 годов дал океан примеров лжи, обмана, мошенничества. Например, бизнесмен (менеджер) лжет в конкретной ситуации, например, банкротства, в том числе, и потому, что у него, по его мнению, или объективно, нет другого выбора (выхода). Сказав правду, поступив честно, он теряет всё — финансы, имущество, положение в организации и обществе. А фирма, общество, одобрив, похвалив его за проявленную честность, как правило, не компенсируют ему — честному — материальные и статусные потери. И даже если у нашего честного бизнесмена (менеджера) остались достаточные личные материальные и финансовые ресурсы, то потеря статусных ресурсов часто для него невосполнима и переживается, как острое горе. Потому что теперь его конкуренты, или их партнеры, приятели, их жены и дети продолжают пользоваться разнообразными преимуществами и льготами: приглашения на престижные правительственные и дипломатические приемы, благосклонное внимание ведущих газет и журналов, модные телевизионные ток-шоу, роскошные офисы, отдельная парковка и т. д.

Что потеря статуса переживается менеджером, как острое горе, хорошо видно на примере легенды американского менеджмента Ли Якокки. «Я никогда не претендовал на большое жалованье, — пишет Ли Якокка. Мне не свойственна склонность тратить много денег, но я ценю престиж того поста, с которым связано большое жалованье». Когда Генри Форд уволил Ли Якокку, жена последнего настаивала: «Давай нанесем этому ублюдку Генри такой удар, который он запомнит на всю жизнь». Так она была зла на него». Откуда у представительницы прекрасного пола эти испепеляющие злость и ненависть? Оттуда — из ущемленной самооценки, из пережитых обид и оскорблений, из искореженных взаимоотношений. И хотя известно, что трудности общения преодолеваются только общением, в некоторых случаях реакция отторжения необратима.

Индивидуальные психобиологические ресурсы у лжецов в случае их неудачи, например, банкротства бизнесмена, различны, также как различны психологические ресурсы у их родственников и близких друзей. Соответственно различны и социально-психологические ресурсы: авторитет и уважение семьи, друзей, бывших партнеров и конкурентов; вера, надежда, любовь родных и друзей, их моральная поддержка, готовность простить неудачу и содействовать в новых проектах; доверие партнеров по бизнесу; резервы их личной и корпоративной привлекательности и т. д.

Не предлагаю обществу и корпорациям покупать честность персонала и граждан. Потому что в таком случае, как и в любой коммерческой сделке, можно будет столкнуться с «залежалым товаром», то есть с прогнившей моралью, нечестностью, встречными махинациями покупателя («фальшивые купюры», то есть обман) и продавца (обсчет, обвес и т. п.). Нет, покупать честность — это, значит, переходить к заведомо проигрышному психологическому и экономическому варианту социальных и межличностных взаимоотношений, так как всегда возможно появление покупателя, предлагающего бóльшую цену за нечестность и новую честность уже по отношению к себе.

Нет, покупать честность неразумно и расточительно. На логичный вопрос — что делать? — отвечаю: каждый член социальной группы, каждый собственник, руководитель и работник компании вправе рассчитывать на то, что его честное поведение не приведет к личной катастрофе. Ведь, если честно признать ошибку, допущенную в результате недостаточной компетентности, квалификации и быть уволенным за это — за честность! — зачем тогда говорить правду? В любом случае ущерб уже нанесен, и ошибку надо исправлять (конечно, если возможно в данной ситуации). Так зачем быть честным и нести тяжелую ответственность, когда можно солгать и остаться при своем интересе? Как говорится, солгать и не попасться — все равно, что сказать правду.

Кстати, В.И. Даль объясняет слово «честность», как качество, свойство честного человека; «честный» же, по Далю, — это человек, в котором «есть честь, достоинство, благородство, доблесть и правда», «человек прямой, правдивый, неуклонный по совести своей и долгу; надежный в слове, кому во всем можно доверять».

Я не идеалист и не предлагаю создать стабилизационный фонд для честных людей — детей, корпоративных работников и государственных служащих.[12] В такой постановке и в наше время эта идея нереалистична. Но отношение общества к феномену честности, к готовности честность проявлять, выражать, надо менять. Ведь что получается — если бизнесмен мошенничает, преступает закон с помощью лжи, его наказывают в уголовном порядке. Таким образом, общество пытается влиять на поведение своих граждан в социально желательном поведении. Во всех странах мира создан Уголовный кодекс — системный, хорошо структурированный документ, регламентирующий санкции за преступления, в том числе, с использованием обмана — мошенничества и др.

В данном случае речь идет о наказании, которое с психологической точки зрения представляет собой отрицательное подкрепление. А в каком документе, кроме Библии, регламентируется положительное подкрепление за честность? Поощрение, положительное подкрепление за честность, как правило, декларируется и подразумевается в наставлениях родителей своим детям, учителей своим ученикам, руководителей своим подчиненным, политиков своим конкурентам и электорату, философов всему человечеству.

Следовательно, существует уголовное преследование за ложь, обман. Это — вектор отрицательного общественного отношения к обману. А вектор положительного общественного отношения к честности? Да, локально, эпизодически честность поощряется: родители дают на мороженое детям, руководители компаний — на хороший курорт подчиненным, победившие на выборах политики — государственные должности и коммерческие льготы своим соратникам и спонсорам. В то же время наказание за обман системно и неотвратимо (во всяком случае, в идеале). Поощрение за честность бессистемно, ситуативно и локально. Создавать общегосударственный и, следуя этой логике, — международный кодекс неотвратимо поощряемого честного бизнес-поведения по типу десяти заповедей Христа? Так ведь, если такой кодекс не является нормативно обязательным, известно, что будет — пустословие. Да, кроме того, где в наше время есть такой же нравственно зрелый, психологически устойчивый, прозорливый, целеустремленный и решительный молодой человек, который политически и нравственно может повести за собой народы в направлении и масштабах, сопоставимых с религиозным и политическим движением двухтысячелетней давности. Для решения подобной, непосильной нынешним политикам задачи нужен или политический гений, или группа талантливых политиков, способных обеспечить себе поддержку большинства населения. Лишь сумев привлечь на свою сторону критическую массу людей, неприемлющих ложь в бытовых, экономических, социальных и политических отношениях, ориентированный на прямые и честные отношения политик получит тот хор, без которого его соло во всех рыночно ориентированных странах превратится в лебединую песню.