не нашёл, а заглянув в туалет, увидел лишь Петровича, Пука и челюсти.

— Владик где? — прошипел я.

— Убежал, наверное, хрр, — ответил Пук.

— Б-бухать, — ответил Петрович.

— Клац-клац, — ответили челюсти.

Понятно и очень информативно. Сразу видно, что команда! Вот же чешуя стерлядская!

А затем, заметив разъярённую толпу крестьян, понял, что Владик спрятался.

— Кровососы! — закричали из толпы.

Догадываюсь, почему он это сделал. Видимо, когда в могилку закапывали, та же атмосфера была. Вот и поймал он флешбэк, от которого коленки задрожали. Не хочет он ещё раз в однокомнатную квартирку, с двумя метрами приусадебного участка над ней. А толпа туда его и хотела отправить.

Я повернулся к собравшимся. Пока они не решились на меня наброситься.

— Ну что, это ты мою бабу в ж*пу уколол, на⁈ — зарычал надо мной двухметровый детина. Он навис как скала, а его рука сжимала увесистую дубину.

— Он это, ага, — рядом стояло какое-то худощавое чмо. — Я видел, как она выбежала хммм… полураздетая.

— Аггрррр, на! — затрясся надо мной этот качок. Весь покраснел. Такое чувство, что сейчас лопнет.

Начал подтягиваться народ. Тоже по мою некромантскую душу. И лица у всех совсем не радостные. Кто-то даже сжимал в руках вилы и топоры. Взгляды — такие, будто я каждому в лицо плюнул и здрасьте не сказал. Если я и делал такое раньше, то только в рамках определённых ритуалов.

— А это, уважаемый, — я посмотрел вверх, в яростное покрасневшее от злобы, трясущееся лицо детины, — очень плохо.

— Да! Тебе очень плохо сейчас будет, на! — зарычал он.

— Так я-то тут при чём?

— А притом! Туалет твой? Твой. Значит, и всё!.. Бить будем! Да, мужики⁈ — крикнул из толпы заморыш в потёртом кафтане.

Мужики закричали в ответ, что с удовольствием, и даже помахали тем, чем будут меня лупить.

— Туалет мой, конечно. Но вот я-то стоял снаружи, — и затем добавил зловещим голосом. — Есть у меня подозрения, что там завелось что-то опасное.

— Чо ты лепишь, на? — процедил качок.

— Зубы нам заговаривает, ага, ирод проклятый, — крикнула из толпы какая-то бабища, освобождая от вёдер коромысло.

— А кто ещё с колотыми задницами? — деловито оглядел я толпу.

— Я!

— И я!

— И меня тоже укололо!

— Меня прям два раза жахнуло!

— Так, — я подскочил к небритому мужичку, который откликнулся. Оттянул веко, посмотрел в глаз, затем проверил пульс. — Да, пока не превращаетесь…

— В… в кого⁈ — тот чуть чинарик не проглотил.

— В свинью-мутанта. Очень страшный монстр, между прочим! — и показал ему на прыщ, выскочивший на его волосатой руке. — Смотрите, реакция уже пошла!

Народ заволновался и резко отхлынул от мужичка. Кто-то даже упал.

— Ё… чо делать-то⁈ — мужик подошёл ко мне вплотную, и выплюнул чинарик в сторону. — Я не хочу в свинью! Сделай чо-нить!

— Спокойно! Сейчас я схожу и всё проверю, — поднял я ладони в успокаивающем жесте. — Если это то, что я думаю — мы в большой опасности!

Громила растерянно переводил взгляд с мужика, на меня, затем на биотуалет. Остальные тоже были в замешательстве. И судя по гулу, волной пробегающему по людям, совсем не в лёгком.

Я зашёл в кабинку.

— Опохмел? — из отверстия показалась физиономия Петровича.

— Да заткнись ты уже, хрр, — Пук выпрыгнул из дырки и сунул в пасть самокрутку.

— Так, ребята. Спокойно, — отреагировал я. — Действуем по нашему плану. Пошумите немного.

Петрович тут же зарычал. Даже у меня похолодело внутри. Пук начал бить в стену туалета стульчаком. Ну и я добавил ужаса, крикнув:

— Ааааа! Ты здесь! Я тебя вижуу, сволота адская! Ааа! На, чертяка! Получай, едрить тебя налево!

Открыл дверь, вышел, тревожный взгляд, одышка. Во — то, что надо!

— Ф-фух, наконец-то поймал его! — обратился я к толпе. — Как же долго я гонялся за ним!

— З…за кем? — мужик, который готовился превратиться в мутанта, дрожал, как осиновый лист.

Толпа сзади была шокирована и деморализована.

— Это древнее зло! — зычно крикнул я. — Демон Жопокол! Он очень коварен, безумен, и не знает пощады! И сейчас я, охотник за демонами, его изгоню!!!

Все зашумели.

— Молодец!

— Так его, гада!

— Прищучь его! Прищучь!

— Он меня укусил вчера! — заверещал женский голос. — Я умру!

— Дура, это комар был! — рыкнул на неё кто-то.

— Сам дурак! Это Жопокол! Он это! Я умираю!

Я дождался, когда народ успокоится, а затем привлёк к себе внимание хаотичными взмахами рук. Громко закричал, как ненормальный и залетел снова в кабинку, хлопнув дверью.

— Ну, что погнали! Петрович, вылезай оттуда и одевай простынь, — начал раздавать я указания. — Пук, достань челюсти и залезай к Петровичу на плечо.

Когда всё было готово и мы собрались выходить к народу, Пук дёрнул меня за воротник:

— А там это, хрр-хрр… Лежит чего-то на дне, — и взглядом указал в отверстие.

Что может в туалете лежать на дне? В нашем — всё, что угодно, только не то, что в обычном.

— Ну это Петрович, наверное, вовремя не уколол. Что там? — я нехотя всмотрелся вниз.

На дне лежала кучка искрящихся ингредиентов. Это же… пыльца, которая нужна для моего боевого самогона! Челюсти радостно заклацали и я, погладив их, положил во внутренний карман.

Появление наше было очень эпичным!

Я растопырил пальцы на руках и начал водить ими вокруг демона с чем-то ужасным, шевелящимся на его плече, испускающим едкие испарения.

Точнее, вокруг бредущего мимо Петровича в чёрной простыне и с Пуком на плече, пыхающим папироской, как паровоз. Чтобы было достоверней, Пук подпустил немного газку, и у местных начались лёгкие галлюцинации.

— Жопокол! Сгинь! — я кричал, водил руками и незаметно подталкивал Петровича на выход. — И твой страшный питомец, беспощадный дикий хищник Пукан не напугает меня! У меня с тобой давние счёты! И наконец всё закончится. И людей ты больше не тронешь! Потому что я так решил!

Я посмотрел на толпу невзначай. Она кушала это всё килограммами, вытаращившись в ужасе. И я, конечно, продолжил:

— А сейчас я поведу тебя на смертельное изгнание! Я знаю, живым туда вход воспрещён, иначе мучительная смерть! Но пусть это будет моей жертвой! Главное, что ты оставишь людей в покое!

Мы медленно уходили вдаль. Я уводил жуткого демона от этих бедолаг и кричал, что это мой последний день. А сзади в толпе, плакали женщины и кричали последние ободряющие слова мужики. Ко всему прочему они обещали хорошо бухнуть за мой упокой.

Я вернулся домой и услышал, что в коридоре возле моей комнаты происходят какие-то разборки.

Собралось много недовольных, которые мешали мне пройти в свою комнату. Я попытался протиснуться, и один невзрачный мужичонка спросил у меня:

— У тебя лапти