– Ко всему прочему вы говорите по-французски!

Она была обескуражена, и ей потребовалось несколько секунд,чтобы оценить его мошенничество. Сделав вид, что рассержена, она воскликнула:

– Не смешно! А я подумала, что вам совсем плохо!

– Ни в коей мере, но вы должны согласиться, что подходоригинален!

Его простодушная улыбка была неотразима. Как у мальчишки,застигнутого в момент шалости, который знает, что проступок несерьезен и егопростят без наказания. Действительно, Брижит не сердилась на него. Дело в том,что он был потрясающе хорош собой… Высокий и мускулистый, он тем не менее невыглядел накачанным. Блестящие капельки пота усиливали его великолепный загар.У него были прекрасные темные волосы и, как образцовый отдыхающий или опытныйсоблазнитель, он был не брит по крайней мере дня два, и щетина глубоко оттенялапочти скульптурные черты лица. Глаза цвета океана… Перед Брижит, казалось,распахнулась вся бездна обаяния этого человека.

– Вы не уйдете, пока я искупаюсь?

Она отрицательно покачала головой, и мужчина, сбросиврубашку, устремился в теплые воды океана. Сделав несколько энергичных гребков инапоследок глубоко нырнув в пенистую воду, он, наконец, вышел на берег. Брижитвернулась к своему шезлонгу.

– Вы здесь со вчерашнего дня?

– Это не похоже на вопрос…

– Нет, просто я видел, как вы приехали. Мы остановились водной гостинице. Вы надолго?

– Только на неделю. Но я здесь не в отпуске, я работаю.

– Неплохая работа!

– Самая лучшая!

– А чем вы занимаетесь?

Она ждала этого вопроса, который рано или поздно должен былвозникнуть. Но у нее не было ни малейшего намерения раскрывать этому Адонисуисточник ее существования. Узнав правду, он, несомненно, рассыплется визвинениях, перед тем как быстро ретироваться. Они все так поступали, покрайней мере те, кому удавалось хоть немного ее заинтересовать. Поэтому онаответила:

– Я работаю манекенщицей у одного кутюрье из Монреаля. Мыустраиваем частные показы для некоторых клиентов. Это не так престижно, какбыть фотомоделью, но приятно, даже если приходится работать по вечерам. К томуже, это дает возможность путешествовать.

То, что она сказала, было почти правдой. Она действительноучаствовала в показах, но отнюдь не моделей одежды. Совсем наоборот! Брижитбыла стриптизершей. “Танцовщицей”… Она обожала свою работу. К несчастью, и этоединственное, о чем она сожалела, некоторые ее коллеги привносили в “профессию”оттенок вульгарности. Но правда и то, что большинство из них занимались этим вдругих условиях и по другим причинам. Брижит танцевала, потому что ей это нравилось.И к тому же ее работа хорошо оплачивалась, ее устраивал гибкий график, ивдобавок она могла много путешествовать. Но прежде всего, привлекалавозможность удовлетворить основную потребность – демонстрировать свои прелестивосхищенной публике.

Первый раз она танцевала, когда была еще студенткой – имеланеосторожность заключить дурацкое пари. Несколько студентов пригласили ее итрех ее подружек в стриптиз-бар на спор, что те поднимутся на сцену и снимут ссебя всю одежду. Сумма пари возрастала вместе с желанием парней увидеть, как ихподружки раздеваются перед ними. Выяснилось, что пари очень заинтересовало однустудентку, у которой не было постоянного источника доходов. Но Брижит ужепоняла для себя, что даже без денежной приманки она несомненно сделала бы все,чтобы показаться на сцене перед своими друзьями. Нечто необъяснимое влекло ее…Прежде Брижит и не помышляла о таком. Теперь же ее как будто притягиваломагнитом. Поскольку ее спутницы в последний момент отказались, оставаласьтолько она, чтобы принять вызов. Одним глотком осушив бокал, она с решительнымвидом поднялась на сцену, преследуемая возбужденными взглядами своих знакомых.Все были убеждены, что она сделает лишь один круг, быстро снимет одежду и сразуудалится, положив конец затянувшейся шутке. Каково же было их изумление, когда,широко расставив ноги, она неподвижно замерла посреди сцены. С первыми тактамимузыки она скинула туфли, затем рубашку. И пока звучала композиция, онапостепенно сняла с себя всю одежду, оставшись полностью обнаженной.

В тот момент Брижит поняла, что это ее стихия. Онапочувствовала взгляды на своем теле и испытала редчайшее удовольствие. Какбудто бесчисленные руки ласкали ее. Словно каждая частичка ее выставленнойнапоказ кожи вибрировала под взглядами людей. Она готова была утверждать, чтоощущает их прикосновение.

В тот первый вечер за несколько минут она возбудилась так,как если бы все четверо ее знакомых парней по очереди занимались с ней любовью.

К несчастью ее подруги перестали с ней общаться. Зато парнинаперебой приглашали ее в надежде еще раз увидеть этот неподражаемый спектакль.Она же дала себе обещание, что никогда не позволит кому-либо из зрителейкоснуться ее после того, как они увидят ее танцующей. Это развеяло бы магиюобраза, в котором она пребывала во время выступления. Она обожала это ощущениенапряженного желания мужчин, а порой и женщин. Все эти взгляды, прикованные кней, заставляли ее трепетать от удовольствия, которому она отдавалась телом идушой. Она сознавала, что красива, что ее желают, что редкий мужчина не отдаствсе, только бы обладать ею. Но именно в танце была для нее высшая степеньнаслаждения! Ни разу за все время она не провела ночь с клиентом. Для тогочтобы и дальше оставаться столь же загадочной, ей следовало сохранять абсолютнуюнедоступность для зрителей. Она должна была стать их мечтой, их миражом. Тогдаона могла перевоплотиться в кого угодно, в королеву или в кинозвезду.“Смотрите, но не смейте дотрагиваться!”

В общем, она была вполне счастлива. Правда, не обходилосьбез огорчений. Некоторые, узнав, чем она занимается, тотчас отдалялись от нее,отказываясь воспринимать ее работу как значимую или хотя бы приличную. И,конечно, жены и подружки посещавших ее представления мужчин слепо ненавиделиее. Но поскольку она никогда не сталкиваясь с ними, это не слишком ее заботило.Тем не менее, чтобы сохранить инкогнито, она всегда работала подальше от дома,решительно отказываясь от контрактов с ночными заведениями своего района.Окончательно отделив работу от повседневной жизни, она и впредь стараласьсохранить такое положение вещей. И ответ: “манекенщица у одного кутюрье изМонреаля” срабатывал, как правило, безотказно.

Так и в этот раз мужчина не настаивал более.

– А вы, вы в отпуске?

– Да, у меня осталась неделя до возвращения в Монреаль. Вытоже там живете?

– В общем, да… в пригороде.

– Мне кажется, что я вас уже где-то видел…

– Знаете, Монреаль такой большой город…

Некоторое время они молчали. Затем, как если бы он вдругвспомнил что-то важное, мужчина встал и почти торжественно произнес: