– Я знаю, что нас осталось слишком мало, – Людмила скользила взглядом по лицам, – знаю, что будет тяжело. Но Андрей согласился выполнить нашу просьбу…

Собравшиеся в кругу начали радостно переглядываться между собой, кое-кто даже позволил себе улыбку. Оксана, Дима и Лена – они стояли лицом к Милавину – благодарно кивнули ему. Иван настороженно покосился, но промолчал.

– … поэтому, – продолжила Людмила, – было бы здорово, если б мы смогли хоть немного им помочь. Пусть каждый постарается. Тогда у нас обязательно получится.

Она сделала паузу, потом с затаённым волнением спросила:

– Ну что? Начали?

– Давай, – коротко рубанул Михаил.

Милавин на уровне подсознания ожидал хороводов вокруг пирамиды под заунывную песню, или каких-нибудь шаманских плясок, ну в крайнем случае, хоровой молитвы. Общение с Кукловодом и его колдовские приёмчики крепко сидели в памяти. Но он ошибся. Семеро обитателей станции лишь закрыли глаза, да так и остались стоять, держась за руки.

Некоторое время ничего не происходило. Андрей недоумённо глянул по сторонам, Сашка переступила с ноги на ногу, Иван поправил на плече ремень автомата. Они чувствовали себя немного глупо, казалось, вот-вот должно что-то произойти, однако пошла уже вторая минута, а на станции было всё так же тихо. Ни участники странного ритуала, ни его зрители не произносили ни слова.

Милавин был уже готов к тому, что вот сейчас Людмила откроет глаза, извинится и скажет, что у них ничего не выходит. Или, хуже того, все семеро, стоящие сейчас в кругу, наконец, не выдержат, взорвутся хохотом и начнут тыкать пальцами в сторону зрителей, которых так бесхитростно разыграли. И именно в этот момент он почувствовал в воздухе энергию. Скорее даже возникновение некоего поля, что стягивало энергию к себе, аккумулируя её вокруг держащихся за руки обитателей станции. Ощущение было сродни тому, которое испытываешь, находясь рядом с большим электронным прибором, например, компьютером или телевизором. Звук может быть выключен, экран погашен, но ты всё равно безошибочно чувствуешь, если аппарат работает. Ты узнаёшь об этом по мелкой вибрации собственных нервных окончаний, попавших в электрическое поле.

То же самое происходило и сейчас, Андрей ничего нового не увидел и не услышал, но в то же время понял: началось. Эти семеро не зря держались за руки, образовав кольцо вокруг красно-синей колонны. Оглянувшись на Сашку, он заметил, что девочка тоже это ощутила. Она почувствовала его взгляд и обернулась.

– Папа, что…?

Милавин не дал ей договорить, резким движением приложив палец к собственным губам.

«Молчи!»

И Сашка замолчала, только взяла отца за руку, крепко вцепившись в ладонь.

Поток энергии, струящийся вокруг них, нарастал. Возникшее поле становилось всё плотнее и ощутимее. Если поначалу его едва можно было почувствовать, то сейчас, казалось, даже воздух начал подрагивать, а в ушах поселился протяжный монотонный звон. Андрей понял, ещё пару минут и он уже не сможет этого выдержать. Может быть, кровь хлынет у него из ушей и из носа, может быть, не выдержит и остановится сердце, или он просто сойдёт с ума. Сашка уже прижалась к отцу всем телом, но не отворачивалась, продолжала смотреть.

Поле лопнуло внезапно, без всякой высшей точки. Высвобожденная энергия устремилась во все стороны. Милавина обдало этой волной, он даже сделал шаг назад и упёрся спиной в наклонную каменную колонну. Сашка чуть слышно ойкнула, по-прежнему, обнимая его. Иван остался на месте, только упрямо наклонил голову вперёд да чуть прищурился, как против сильного ветра.

– Ещё!!! – вдруг яростно выкрикнула Людмила, не открывая глаз. Кто-то из стоящих в кругу вздрогнул. Оксана выгнулась дугой, подняв лицо к потолку, точно стараясь вырвать свои руки из чужих ладоней.

Вторая волна хлынувшей от них энергии оказалась намного слабее, чем первая. Нервная, короткая, бессильная она больше напоминала предсмертные судороги.

Оксана разом обмякла и начало оседать на пол. Девушка обязательно упала бы, если б стоявший рядом Владимир не почувствовал, что ей плохо. Он первым открыл глаза, разорвал круг и подхватил бесчувственное тело на руки.

– Хватит! – Владимир оглянулся на Людмилу. – Сама же видишь, ничего не выходит!

Людмила тоже подняла веки, дышала она тяжело, устало, но голос, тем не менее, был довольным и даже чуть насмешливым:

– Кто тебе сказал, что не выходит…

В ответ на её слова с потолка, прямо над ними, послышалось гудение. И гости, и обитатели станции задрали головы, пытаясь определить источник звука. Одна из неоновых ламп, что висели под потолком в пластиковых полупрозрачных кожухах, вдруг пару раз мигнула и загорелась.

– Чтоб я сдох… – отчётливо прозвучал хриплый голос Ивана.

Вспыхнула вторая лампа, третья, промигавшись заработала и четвёртая, а потом хлынуло, как лавина от стоящей посреди вестибюля красно-синей колонны. Светящаяся дорожка на потолке устремилась в оба конца станции, беспощадно отвоёвывая у полумрака всё новые территории. Когда свет добрался до ям переходов на «Кузнецкий мост», там что-то щёлкнуло, громыхнуло и, нехотя набирая обороты, заработал огромный механизм.

«Эскалатор! Запустился эскалатор!» – сообразил Андрей.

А лампы продолжали зажигаться, уже оказались освещены оба конца вестибюля. Снова раздался грохот и на этот раз Милавин увидел как ступеньки торцевых эскалаторов, тех, что вели на поверхность, поползли вверх и вниз.

Но и это оказался не финальный аккорд. В туннеле, за спиной у гостей, нарастал рокот ветра в трубе, щедро смешанный с тяжёлым металлическим перестуком. Иван с Андреем сразу узнали его, но не поверили собственным ушам, лишь переглянулись, будто спрашивая друг друга «Ты тоже это слышишь?».

Смелее всех оказалась, как ни странно, Сашка. Она отпустила отцовскую руку и, обогнув колонну, осторожно, даже крадучись, вышла на перрон. В тот же миг гул и лязг колёс вырвались из туннеля, наполнив собой всю станцию. Отхлынувшего потока ветра взметнулись волосы и затрепетали огоньки свечей, но ни одна из них не погасла.

– Папа, это поезд!!! – радостно закричала Сашка, перекрывая грохот ещё не остановившегося состава.

Милавин следом за дочерью нырнул между каменных колонн и вышел на перрон.

Уже за спиной он услышал восторженный возглас Михаила:

– Ага! Есть ещё порох в пороховницах!

– Это, скорее, понты в панталонах, – откликнулся ему звенящий голос Димы.

Снаружи поезд был выкрашен в красный цвет, на этом и без того кричащем фоне раздражающе ярко выделялись несколько жёлтых полос, тянущихся вдоль борта всех вагонов. Через окна Андрей увидел внутри жёлтую же облицовку, коричневую клеёнку мягких сидений и сверкающие полировкой металлические стойки поручней. Состав был пуст. В нём не было ни одного пассажира. Равно как отсутствовали любые следы разрушений или взрывов. Поезд выглядел новым, чистым, блестящим, как будто только что прибыл с завода.