К коронации они тоже готовили какую-то новую, неслыханную программу и использовали для репетиций каждую минуту свободного времени.

– А ведь завтра минет ровно год, как я попала в Старгород. – Накануне я как раз пересчитала отмеченные в «календаре» дни – ровно 365. Если, конечно, год не високосный – и если я нигде не просчиталась. – Вот не думала, что буду праздновать эту дату с таким размахом!

– Да… Завтра вы станете королевой! – восторженно выдохнула Машенька.

– А ведь знаешь… Совсем не хочется!

– Почему? – изумилась она. – Это же здорово: делай, что хочешь, никто тебе не указ!

– Не знаю… Страшно. – Я задумчиво почесала переносицу. – Ответственность, опять же: плохое настроение, недомогание, просто неохота – все равно надеваешь корону и топаешь на работу, потому что нужно мыслить глобально, о нуждах государства. Вот тебе и свобода! А она, между прочим, тяжеленная…

– Свобода? – вконец опешила швея.

– Корона! Килограмма полтора. Ну, по крайней мере, полкило. Никакая шея не выдержит! Вот на какие жертвы приходится идти ради любви…

Мы синхронно призадумались, воскрешая в памяти моменты семейной жизни. Как же много у нас с Володей было хорошего! Судя по просиявшему довольному лицу бывшей горничной, Пу Чжан в качестве законного мужа тоже не ударил в грязь своим солнечно-желтым лицом…

Внезапно раздавшийся негромкий стук в дверь заставил нас обеих подскочить на месте от неожиданности.

– Муж? – Я попыталась унять бешеное сердцебиение.

– Вроде рано, – Машенька по пояс высунулась в окно, пытаясь рассмотреть стоящего на крыльце нежданного гостя. А затем со всех ног бросилась к двери, но не затем, чтобы распахнуть – наоборот, еще и спиной подперла. – Король!

– Он черен ликом, размахивает вышитым платком и кричит «Молилась ли ты на ночь»?

– Нет… – растерялась незнакомая с классической мировой литературой девушка.

– Так в чем же дело? Открывай!

– Примета плохая – нельзя накануне видеть платье!

– Это же коронация, а не свадьба! – Я легкомысленно махнула рукой.

Многие приметы и суеверия этого мира совпадали с теми, что бытуют в моем: так же неудачей грозила встреча с женщиной, несущей пустое ведро (хотя в двадцать первом веке вероятность такого столкновения значительно снизилась, а сильно удачливей народ как будто не стал), перебегающий дорогу черный кот, рассыпанная в четверг соль… Связанные же с коронацией приметы на ум что-то не шли – если когда-то и бытовали, то постепенно за давностью лет и редкостью события утратили актуальность и забылись.

– Не знаю, что и делать с головой…

– Ты прекрасна!

У любимого слово с делом не расходилось: эх, моему родному миру хоть бы одного такого политика!

– Покатаемся? – выйдя из крутого пике затяжного поцелуя, соблазнительно предложил он.

– Только не верхом! Ты же знаешь…

– Экипаж подан и ждет!

Правда, королевская карета стояла у самого крыльца – только ногу протяни. Я неуверенно оглянулась, но возвращаться в дом, чтобы переодеться в канареечную распашонку, не стала: будем считать это генеральным испытанием платья в деле.

– А куда мы едем? – низко спущенные плотные шторы не позволяли как следует полюбоваться окружающим пейзажем.

– Сюрприз!

Ох, и почему у меня от этих слов прямо мороз по коже?

Тряска в экипаже с усовершенствованными рессорами совсем не ощущалась – а вот по стуку копыт выходило, что мы едем по брусчатке… Затем на время дробный топот стал гулким, с эхом, будто экипаж проехал внутри лежащей на боку бочки, после чего сменился грунтовым шлепаньем – похоже, мы покинули город. Но проехали совсем недолго, прежде чем карета остановилась.

Кучер предупредительно распахнул дверь, Володя помог мне выбраться наружу, после чего достал из салона довольно большой сплюснутый ящик.

– Чемодан? Мы собираемся бежать?

Мечтать не запретишь! Но, во-первых, короли пешком из дому не бегут. Во-вторых, для нормальной жизни любимому нужны тысяча и одна вещь, и на каждый предмет по слуге, чтобы помог его использовать, плюс еще один на подхвате – посылать в столицу за недостающими вещами, о которых заранее не подумали или забыли прихватить с собой…

– Увидишь! – Муженек загадочно покачал ящиком.

Дорога, извиваясь и петляя, одним концом терялась за поворотом, а другим торопливо взбиралась на пологий холм, вершину которого венчал даже на таком расстоянии выглядящий огромным и внушительным рыцарский замок. Вернее, с этой точки была видна только западная стена королевского дворца – более развернутая панорама открывалась, стоило подняться на холм. С одной стороны к грунтовке прижималась небольшая рощица, по другую сторону простиралось поле – кажется, возделанное… за прошедший год я подтянулась по ботанике, но лучше разбираться в сельском хозяйстве не стала.

Что-то мне все это напоминает!

– Русалочья роща, – подтвердил мои опасения Володя.

– Мне здесь не нравится!

– А мы и не задержимся! – Любимый успокаивающе приобнял меня за плечи. – Просто с этой рощей связана одна традиция нашей семьи: именно здесь мой дедушка сделал предложение руки и сердца моей бабушке, а для папули устроили барбекю под открытым небом, на которое пригласили самых завидных невест – и одна покорила его сердце…

– Но мы ведь… вроде как… – мне решительно не хотелось вновь оказаться под сенью дерев.

В отличие от милого, меня с этим местом связывали далеко не радужные воспоминания.

– Я быстренько предложу тебе разделить со мной трон, и поедем домой! – Почувствовав мое настроение, Володя принял мудрое решение сократить культурную программу.

– Ну, хорошо. Раз уж это для тебя так важно…

– Тогда надень вот это!

Заглянув в открытый ящик, я не смогла сдержать стон – королевские регальные драгоценности!

– О, нет!..

– Все женщины любят украшения, – назидательно заметил король. – Дай-ка пальчик…

– Я выпрямиться не смогу во всей этой сбруе! – Но левую руку все же протянула.

Огромный перстень с рубином с незапамятных времен хранился в королевской сокровищнице и символизировал собой близость правящей династии к народу – из-за цвета камня, а никак не величины, огранки и рисунка оправы. Отец Михаил потратил несколько недель на то, чтобы натаскать меня по истории и символическому значению каждой цацки в дворцовых закромах, и мог теперь мной гордиться.

Массивный золотой браслет не входил в перечень обязательных при коронации предметов – это был подарок правителя дружественной Синайской Империи, который ввиду культурных и исторических традиций сам никогда не покидал столицу своей державы, но прислал с подарком одного из многочисленных младших братьев с пышной свитой – эти непременно донесут господину о небрежении столь щедрым даром.